— Я принесу тебе его голову, — пообещал он.
— Я хочу оторвать ее сама, — с несвойственной ей жестокостью проговорила Полина. Но тут же выдохнула и продолжила: — Но смерть — это слишком быстро, а стране пригодится его голова, не отделенная от тела. Пусть подпишет магический договор лет на сто и поклянется в вечной верности дому Бермонта, Демьян. Это будет и месть, и справедливость, и бесконечное воздаяние.
— Обычно это я мыслю слишком по-королевски, — проговорил он с улыбкой.
Полина хмыкнула в трубку:
— Я быстро учусь, правда?
Рассказал он и про то, как собираются Александр Свидерский с отрядом магов помогать Полининой сестре выйти из Нижнего мира. И что он тоже пойдет с ними.
— То есть ты полезешь в самое месиво, чтобы спасти мою сестру, — вздохнула Полина то ли обреченно, то ли восхищенно. — И бога, конечно же, бога. Знаешь, кажется, я поняла, что испытывал ты, когда я ввязывалась в приключения. Только мне было весело, а то, что предстоит тебе, совсем не весело.
— Но необходимо, Поля, — проговорил Бермонт.
— Разве я спорю? — так же тяжело откликнулась Полина. — Но ты справишься. Это точно. И, — она помолчала, — ты очень крут, мой муж. Подумать только, ты победил Черныша!
— То есть в нашем поединке ты бы ставила на него? — засмеялся Демьян, в который раз удивляясь, как легко ей удается заставлять его смеяться.
— Я всегда ставлю на тебя, — торжественно заверила его Поля. — С кем бы ты ни бился.
Когда Свидерский со Старовым вернули Черныша на базу, он спокойно подписал новый магдоговор, в котором формулировка упростилась до «Обязуюсь не причинять вред никому из жителей Туры», спокойно воспринял то, что ошейник останется на нем надолго и вспорет горло при попытке удалиться от Алмаза более, чем на километр…
— Не слишком много заложили расстояния? — с сомнением поинтересовался Свидерский.
— Мало ли что случится в бою, — буркнул Алмаз Григорьевич. — Предпочитаю, чтобы голову ему отрезал Бермонт, а не я.
— А в порталы ты со мной за ручку будешь шагать? — хмыкнул Черныш. Тело холодило регенерирующее заклинание.
И он, и Старов знали, что рано или поздно он сможет снять ошейник. И обойти договор. Если захочет.
— Все-таки ты окончательно сошел с ума, — с сожалением сказал Алмаз перед традиционной вечерней партией в шахматы.
Черныш и не ждал, что заклятый друг откажется сыграть с ним — что такое какая-то попытка убрать Бермонта по сравнению с тем, что они значили друг для друга. Даже Ли Сой был чуть моложе — и только они с Алмазом помнили мир таким, каким он был почти два века назад. Когда из двух веков в сумме больше сотни лет работаешь вместе, враждуешь и дружишь, открываешь мир и разочаровываешься в нем, успеваешь побыть и альтруистом, и мизантропом, поспорить до драк и напиться до чертиков, иногда влюбляться в одних женщин и даже жениться по очереди на одной из них, невозможно не понимать друг друга.
— Ты прекрасно знаешь, что мой разум устойчив как никогда, — откликнулся Черныш, соединив пальцы рук и оглядывая шахматную доску. — Просто держишься за смешные принципы человеколюбия, хотя уж должен понимать, что люди того не стоят. Милосердие делает тебя слабым, Алмазушко.
— Нет, Данзан, — усмехнулся Алмаз, — оно делает меня сильным. Не позволяет погрязнуть в тьме безо всяких границ. Я приближался к ней, разочаровавшись в людях, но мои ученики заставили меня вновь полюбить людей. А на что опираешься ты?
ebooksa