Королевская кровь-11. Чужие боги

22
18
20
22
24
26
28
30

Потери драконьей стаи составили около трех сотен человек — в основном это были матери или отцы, которые до последнего не уходили в стазис, питая своей витой детей. Поэтому среди погибших не оказалось ни одного ребенка или подростка — их, вернувшихся из горы, было почти шестьсот. Однако часть из них остались осиротевшими — потому что свои жизни отдали оба родителя.

Никто из драконов, доживших до разрушения горы, не погиб.

Утром четвертого мая, освобожденные, все еще слабые, но вполне живые, поднялись вслед за Владыкой в воздух, неся на себе детей и немощных соплеменников, оставив разрушенную гору мемориалом погибшим. Драконам вслед махали жители Теранови, все эти дни помогавшие с пропитанием. Сворачивали оборудование военные части Рудлога, которые внесли большой вклад в осознание пленниками того, насколько изменился этот мир.

Почти все освобожденные направлялись в Истаил — восстанавливаться и привыкать к тому, что снова живы. Почти — потому что часть драконят летело на морской берег вместе с матерями, туда, где оставались кладки.

Ангелина сидела на спине мужа, удерживая в руках маленького дремлющего Нери. Родителей его среди живых не нашли, и она везла его во дворец — туда, где он, как и другие сироты, у которых не нашлось близких родственников, станут приемными детьми Владыки и Владычицы.

А Владыка Нории, оглядываясь на свою стаю, ощущал себя как во сне. Его сердце истекало горечью из-за того, что из горы вернулись не все, из-за того, что его мать осталась рядом с отцом, и разрывалось от счастья — потому что свершившееся было чудом, потому что в спасение он не смел ранее верить. А еще он думал о том, что подаренная судьбой жизнь его соплеменников может оказаться слишком короткой. Если проиграют Дармоншир и Рудлог, в Пески придут завоеватели-люди. А если Черный Жрец не вернется, а стихии развеются — то и Песков не станет, как и драконов.

Он думал о том, что без помощи брата по отцу смертей могло бы быть больше. И тоска резала его сердце ножом. Слишком легок Люк, слишком азартен. Ему нужна поддержка — но как оставить стаю, которая еще еле-еле держится на крыле?

— Смотри, — прошептала Ангелина, когда вдалеке среди зелени показались белые крыши Истаила и лазурный купол дворца.

Над Истаилом дугой стояла радуга. Над Истаилом шел теплый дождь и дул влажный, крепкий, как отцовские объятия ветер. Драконы светлыми листьями опускались в дворцовом саду, а мать и отец встречали детей, вернувшихся домой.

Часть 2. Глава 6

Ночь на 1 мая

Данзан Оюнович Черныш очень не хотел умирать и потому испытывал искреннюю благодарность к Алмазу за смягчение водного проклятия. Однако теперь на Черныше висели не только следилки и сигналки от заклятого друга, но и магдоговор, который связывал его по рукам и ногам.

А время шло, стихии слабели слишком медленно — значит, и порталы укреплялись так же медленно. Недавний скачок давал надежду, но рассчитывать только на него не стоило.

Черныш не показывал Алмазу свои расчеты того, что для пропуска бога порталам не хватит мощи и нужно убирать еще кого-то из правителей. И так понятно, что Старов не поддержит убийство, да еще и насторожится и втрое усилит слежку. Зачем? Лучше самому подготовиться и решить этот вопрос.

Он испытывал отстраненное сожаление — убийства не входили в число дел, которыми он мог бы гордиться или упиваться. Но сейчас некому было это сделать, кроме него.

После долгих размышлений Черныш все же отказался от идеи убрать Владыку драконов — попытка будет только одна, а пределы возможностей потомка сразу двух богов определить без наблюдения сложно. Да и не встречались они лично, чтобы можно было выстроить Зеркало к нему напрямую, а не по координатам Истаила.

Старик Хань Ши хитер и осторожен, вдобавок есть вероятность наткнуться на еще одного старого приятеля, Ли Соя, а тот ему покушение на Ши не простит. То же касалось и царицы Иппоталии — во дворце периодически отиралась Таис Инидис, и если участие Черныша в смерти царских детей Алмаз до нее еще не донес, то убери царицу — и она из-под земли Данзана Оюновича достанет.

Королеву Рудлога поди еще выковыряй из-под дворцовых щитов, укрепленных фон Съедентентом. Значит, оставался Демьян Бермонт — как наименее непредсказуемый представитель наиболее изученного народа. Во время эпидемии берманского бешенства много лет назад Черныш успел плотно пообщаться с тогдашним королем и изучить его силу. А короля нынешнего он лично видел один раз, когда Демьяну только-только исполнилось шестнадцать, — хватит, чтобы на него сориентироваться.

Но главным было не это. Главным было то, что Бермонт мог стать лазейкой магдоговора, при составлении которого Свидерский выставил простые и предельно конкретные условия и ограничения.

Черныш их выучил наизусть: