20 марта 1925 года Патриарху Тихону была произведена неудачная стоматологическая операция, после которой у него распухла десна и опухоль распространилась к глотке. Общее состояние Патриарха заметно ухудшилось.
Патриарх Тихон скончался 25 марта (7 апреля) в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы в возрасте шестидесяти лет.
Похороны Патриарха Тихона в Донском монастыре надолго запомнились москвичам. Тысячи людей молча и сосредоточенно шли к гробу, стоявшему в храме. В день похорон не только площадь перед Донским монастырем, но и все близлежащие улицы были заполнены огромными толпами верующих – целое людское море. Каждому хотелось лично поклониться и выразить благодарность Патриарху Тихону.
Епископ Можайский Борис (Рукин) вышел к народу со словами: «Первым выйдет отсюда духовенство, потом епископы вынесут Патриарха. Пойдут только священнослужители в облачениях, все остальные останутся на местах. Никто не сойдет с места, пока вам не скажут. Вы должны исполнить это безусловно в память нашего Святейшего Отца и Патриарха. И я знаю, что вы это сделаете и не омрачите ничем этих исторических минут». Передние в толпе передали просьбу другим, и до окончания похорон ни один человек не сдвинулся с места.
В 1926 году политический деятель, писатель и публицист Василий Шульгин побывал в Донском монастыре на могиле Патриарха Тихона и, выслушав рассказ очевидца тех незабываемых похорон, написал: «Когда камень падает в воду, от него идет круг. Круг бежит далеко и доплеснется до всех берегов озера. Когда Патриарх лег в гроб, белая волна побежала во все стороны. Она забежала в самые разные уголки и везде что-то колыхнула».
1 ноября 1981 года Патриарх Тихон был прославлен в лике новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Синодом РПЦЗ, а 9 ноября 1989 года канонизирован Архиерейским Собором РПЦ.
Мученица Татьяна Гримблит (1903-1937)
Дай силы врагов полюбить, завет
Твой святой исполняя.
Весной 1928 года Татьяна Гримблит возвращалась из своей первой ссылки – ее арестовали, причислив к «вдохновителям тихоновского движения в Томской губернии». Путь из Средней Азии в Москву был долгим, с пересадками, но уже великое счастье, что не в арестантском поезде.
Цвели степи – за окнами вагона проплывали острова желтых и красных тюльпанов, низкорослых степных ирисов, белых анемонов. Иногда поезд останавливался прямо в степи, пропуская встречные составы, и в вагон врывались ароматы весеннего разнотравья. В поезде ехало много бывших ссыльных переселенцев – их узнавали по молчанию и какому-то изумленному выражению на лицах, с которым они слушали словоохотливых соседей. Пока они были в лагерях, все эти люди жили обычной жизнью…
У Татьяны в чемодане лежала тетрадь со стихами, верная ее спутница в тюрьмах и лагерях. Девушка с детства писала стихи, просто так, для себя, и теперь в поезде, чтобы не принимать участия в разговорах, достала и стала листать свою тетрадку. Даже в ранних, еще гимназических стихах нет никаких романтических вздохов и мечтаний о прекрасных принцах – она всегда мысленно обращалась к Христу.
«Я молю, пошли мне силы, чтоб служила до могилы Одному Тебе». Внизу дата – 1920. В этом году Татьяна окончила Томскую Мариинскую гимназию. Считается, что в шестнадцать лет человек прощается с детством, но Татьяна уже была взрослой. Наверное, ее детство закончилось со смертью дедушки, протоиерея, законоучителя в Мариинской гимназии, который не дожил до 1917 года, когда во всех томских гимназиях отменили преподавание Закона Божия. А потом стали разорять и закрывать храмы, сажать в тюрьмы и расстреливать священников на печально известной Каштачной горе. Одну мостовую в центре города большевики нарочно выложили иконами из разграбленных храмов и смотрели, кто из прохожих не хотел на них наступать – значит, из верующих, тайные «контрреволюционные элементы»…
В 1920 году от тифа умер отец Татьяны, служащий Томского акцизного управления Николай Иванович Гримблит, поэтому сразу после окончания гимназии она устроилась на работу воспитательницей в детскую колонию «Ключи». Мать, братья Георгий и Борис, сестра София – вся семья тогда жила впроголодь, но тем, кто без вины томился в тюрьмах, было еще хуже. На свою зарплату Татьяна покупала хлеб или еще что-то для заключенных, а потом стала по воскресеньям собирать в томских церквях пожертвования для узников. Прихожане давали охотно – кто деньги, кто продукты, кто теплые вещи, а она все это относила в тюрьмы. Иногда просто спрашивала в администрации, кто из заключенных давно не получает посылок с воли – тем и передавала…
Мать не одобряла ее посещения тюрем – она ведь была дочерью известного томского протоиерея Антонина Александровича Мисюрова, уже одного этого было достаточно для ареста. Особенно страшно было в июле 1922 года, когда губернский революционный комитет устроил в Томске показательный суд над духовенством. На скамье подсудимых оказались епископ Томский Виктор (Богоявленский), настоятель Богоявленского храма Константин Лебедев, священник Борис Стацевич, другие знакомые священники и прихожане, которых обвинили в противодействии изъятию церковных ценностей на нужды голодающих Поволжья. Из тридцати трех подсудимых девятерых приговорили к расстрелу, и лишь в последний момент судьи «из милости» заменили смертный приговор на тюрьмы и лагеря.
Татьяну тоже несколько раз арестовывали и все допытывались, передавала ли она посылки Томскому епископу Виктору и его «сообщникам». Один раз ее продержали в тюрьме четыре месяца, в другой раз отпустили через несколько дней. 6 мая 1925 года ее арестовали и привели на допрос в Томское ОГПУ, где она дала следующие показания: «С 1920 года я оказывала материальную помощь ссыльному духовенству и вообще ссыльным, находящимся в Александровском централе, Иркутской тюрьме и Томской, и в Нарымском крае. Средства мной собирались по церквям и городу, как в денежной форме, так и вещами и продуктами. Деньги и вещи посылались мной по почте и с попутчиками, то есть с оказией. С попутчиками отправляла в Нарымскую ссылку посылку весом около двух пудов на имя епископа Варсонофия (Вихвелина). Фамилию попутчика я не знаю. Перед Рождеством мною еще была послана посылка на то же имя, фамилию попутчика тоже не знаю». Следователи пытались приписать Татьяну к какой-нибудь преступной контрреволюционной группировке, но не знали, за что зацепиться. Она передавала посылки заключенным из духовенства и просто незнакомым людям и собирала пожертвования то в одной, то в другой церкви.
– Обращались ли вы к духовенству с просьбой оказать содействие по сбору средств на заключенных и ссыльных? – допытывался следователь.
– Да, обращалась, но получала с их стороны отказ.
– Кого вы знаете из лиц, производивших помимо вас сборы на заключенных и ссыльных?
– Лиц, производивших помимо меня сборы, не знаю.
ebooksa