Верующие стали опасаться за жизнь Патриарха Тихона и установили на Троицком подворье круглосуточное дежурство. В случае ареста добровольцы из прихожан должны были ударить в набат и поднять православных на защиту Патриарха. Многие советовали Патриарху Тихону хотя бы на время скрыться за границу, но он говорил в ответ: «Бегство Патриарха было бы на руку врагам Церкви, пусть делают со мною все, что угодно».
В октябре 1918 года большевики отмечали первую годовщину советской власти. В Москве прошла демонстрация – пародия на крестный ход: вместо икон и хоругвей демонстранты несли красные флаги и портреты вождей революции.
13(26) октября Патриарх Тихон направил в Совет народных комиссаров «праздничное послание», где по-своему подвел итоги власти большевиков: «Целый год держите в своих руках государственную власть и уже собираетесь праздновать годовщину октябрьской революции. Но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает нас сказать вам горькое слово правды…»
Патриарх Тихон обвинял новую власть в братоубийственной гражданской войне, заключенном большевиками позорном Брестском мире, повсеместных арестах и казнях епископов, священников, монахов и монахинь, в чудовищной клевете на Церковь. «Да, мы переживаем ужасное время вашего владычества, и долго оно не изгладится в памяти народной, омрачив в ней образ Божий и запечатлев в ней образ зверя», – Патриарх открытым текстом называл власть, поставившую своей целью уничтожение Церкви, сатанинской.
В ночь с 24 на 25 ноября 1918 года по распоряжению ВЧК Патриарх Тихон был подвергнут домашнему аресту. В его покоях устроили обыск – искали воззвания к Белой гвардии или компрометирующую переписку с иностранцами.
Но ничего не нашли: Патриарх Тихон не позволял втягивать себя в политическую борьбу.
Русский эмигрант Григорий Трубецкой вспоминает, как летом 1918 года навестил Патриарха Тихона на Троицком подворье: «Я ехал на юг, в Добровольческую армию, рассчитывая увидеть всех, с кем связывалась надежда на освобождение России. Я просил разрешения святого Патриарха передать от его имени, разумеется, в полной тайне, благословение одному из таких лиц, но Патриарх в самой деликатной и в то же время твердой форме сказал мне, что не считает возможным это сделать. Ибо, оставаясь в России, он хочет не только наружно, но и по существу избегнуть упрека в каком-либо вмешательстве Церкви в политику».
В марте 1919 года на VIII съезде партии большевиков было отмечено, что строительство светлого будущего существенно тормозится из-за «связей капитала с религиозной пропагандой». Съезд принял программу новых антирелигиозных мероприятий, и одним из ее «ударных» пунктов стала кампания по вскрытию и изъятию из храмов мощей святых угодников. Повсеместное осквернение святынь совершалось якобы «по почину и настойчивому требованию трудящихся масс».
В храмы и монастыри являлись специальные комиссии, так называемые «тройки», вскрывали раки, и если мощи не были в целости, их выставляли в целях атеистической пропаганды на всеобщее обозрение. Борцы с Церковью не понимали, что останки святых, сохранившиеся в виде костей, а не целого тела, это тоже святые мощи. Мощи преподобного Александра Свирского, лежащего в теле, объявили восковой куклой.
Патриарх Тихон обратился к председателю ВЦИК М. И. Калинину, пытаясь объяснить, что вскрытие мощей является неправомерным действием даже с точки зрения декрета об отделении Церкви от государства и принятой в июле 1918 года Конституции РСФСР. «Мощи, канонизация, восковые свечи – все это предметы культа. И ныне во имя попираемой идеи свободной совести приходится взывать к власть имущим в РСФСР, как обратился когда-то Донат к Константину Великому со словами: „Какое дело государству (особенно атеистическому) до Церкви?“ – надеялся достучаться Патриарх до здравого смысла руководителей безбожного государства. Но антирелигиозная кампания в стране набирала обороты, во многих городах изъятие мощей происходило с применением оружия, сопровождалось арестами священнослужителей и активистов-прихожан.
12 июня 1919 года на Патриарха Тихона было совершено покушение. Патриарх выходил после службы из Храма Христа Спасителя, когда к нему подбежала некая женщина и ударила ножом в бок. К счастью, рана оказалась не смертельной:
Патриарха спас кожаный пояс на подряснике, смягчивший удар ножа. Келейник Патриарха Яков Полозов и кучер Иван Гаврилович задержали преступницу и отвели в участок, но власти замяли расследование дела и преступницу вскоре освободили, якобы по состоянию психического здоровья. В окружении Патриарха многие были уверены, что покушение было инспирировано самими чекистами.
В своей первой после выздоровления проповеди в Храме Христа Спасителя Патриарх Тихон упомянул и о покушении, сказав с присущим ему спокойствием: «Если мне суждено прожить мало дней и умереть от ножа, от расстрела, или иною наглою смертию, и не будут знать место погребения – да будет воля Божия: я не лучше собратий моих, которые так умирали».
Летом 1919 года многим казалось, что с властью большевиков вот-вот будет покончено. К началу осени Добровольческая армия под командованием А. И. Деникина контролировала почти всю Украину, взяла Курск, Воронеж, Орел и продвигалась к Москве. Большевики были в панике и арестовывали всех, на кого падало хоть какое-то подозрение в пособничестве белогвардейцам.
В декабре 1919 года Патриарх Тихон был вызван в ЧК. Вместе с ним на Лубянку отправился по доброй воле протопресвитер Николай Любимов, ставший свидетелем допроса. Больше всего чекистов интересовало, передавал ли Патриарх через Камчатского епископа Нестора благословение адмиралу Колчаку.
– Нестора знаю, благословения же не посылал, и посылать не мог, – ответил Патриарх Тихон.
– Сколько вы выпустили посланий? Патриарх ответил, что четыре, и перечислил, какие именно.
– А послание к первой годовщине Октябрьской революции забыли?
– Это было письмо, обращенное мной прямо в СНК, совсем не предназначавшееся для обнародования.
Был напрямую задан и вопрос об отношении к советской власти. Патриарх Тихон сказал, что он все уже изложил в письме к народным комиссарам по случаю первой годовщины Октябрьской революции, но может изменить свое отношение к власти, если она изменит свое отношение к Церкви.
ebooksa