На душе Тэда стало еще хуже. Пока писал, он был хоть чем-то занят. Теперь же остались лишь мысли о ней.
— Я должен знать ответ на один вопрос, и пошло все в бездну! — с таким решением ловец поднялся с кровати.
Бариста призывно мяукнула.
— Бар, я должен убедиться. Пусть она скажет, что ненавидит меня, что любит другого, но глядя в глаза. Тогда я смогу ее отпустить. Если у меня есть хоть тысячная доля шанса, я буду за нее бороться. До конца.
Киса неодобрительно мяукнула. Ей не нужны были конкурентки на ее территории, а уж делить хозяина она и подавно ни с кем не хотела.
Накрапывал осенний дождь. В домике, что я сняла в серебряном квартале, потрескивали поленья в камине, даря иллюзию уюта. Вернуться в особняк, где я провела с Грегом три года — увольте. К матери — тем паче. Оставаться у родителей Зака — почему-то после того дня, когда я практически умерла, мне не хотелось. А обременять Фло… Я перестала быть нищенкой, и мне хотелось наоборот, отблагодарить старуху, не только добрым словом, но и деньгами.
Помниться, я тогда боялась, что она их не возьмет, но Фло была женщиной разумной и наученной прожитыми летами. Потому тысячу талеров взяла охотно.
Зак, расположившись в кресле, спросил меня уже не в первый раз.
— Так на какую дату назначить свадьбу? Да, официальный траур и все, что ему причитается — год, но не по собственному же несостоявшемуся убийце.
Я не знала, что ему отвечать. Закриан Дарк — жених, о котором можно только мечтать. И что самое главное — он меня любит. Вот только чем дальше, тем отчетливее понимала, что я-то его — нет.
Каждую ночь я просыпалась от того, что представляла рядом с собой другого. Этот другой был Тэд. Днем я ненавидел ловца, но ждала вечера.
Лгать так всю жизнь? Обманывать не только себя, но и того, кто рядом? Бесчестно, зато в лучших традициях собственной матушки, которая сейчас отбывала исправительные работы в Оплоте за незаконную блокировку магии у собственной дочери.
— Так как насчет даты?
— Дай мне время подумать.
— Хорошо, — он вздохнул. — Я не буду сегодня задерживаться, завтра я должен отдать свою работу новому рецензенту.
Он поднялся из кресел.
Я проводила его до порога и закрыла дверь. А потом, укутавшись в плед, села у камина. Долго смотрела на языки пламени. Они завораживали своим безумным танцем, бесновались, когда я подкидывала на поживу новые поленья.
Часы пробили десять вечера, когда я поняла: мне нужно выпить. Не легкого дамского мартини, а пробирающего до мозга костей бренди.
С бокалом, из которого отпивала маленькими глотками, я просидела изрядно.