— Пора спать, Шенни, — сказала сама себе, поднимаясь, и тут сзади послышалось:
— А я думал, что это у меня дурная привычка говорить с самим собой.
Этот голос я узнала бы из тысячи. Когда-то он бил наотмашь далекими от благородства предложениями. Во сне он шептал мое имя.
«Все-таки напилась», — была единственная трезвая мысль. А захмелевший язык выдал моей личной галлюцинации:
— Сегодня мне не снись. Ик! Я просто хочу ничего не видеть до утра.
— И поэтому решила напиться? — грусть и ирония слышались мне из темного угла, в который не проникал свет камина.
— Не напиться, а чуток выпить. Имеет право девушка в расстроенных чувствах выпить?
— И чем же эта девушка так расстроена?
— Свадьбой, — я решила, что хотя бы со своей шизофренией надо быть честной.
Шизофрения оживилась, шагнула из темноты и обрела очертания Тэда.
— Шен, скажи, ты меня любишь? Только не лги. Ответь мне на один этот вопрос, и будем считать, что клятва, данное тобою мне на крови, исполнена.
Руку под вязью змеиной татуировки, о которой я успела забыть, обожгло и губы сами собою прошептали:
— Да, люблю.
Я не успела испугаться, не успела вскрикнуть, как мой рот накрыл поцелуй. Нежный, но настойчивый. Будоражащий кровь, тело, душу. Тэд целовал упоительно, заставляя забыть обо всем, потерять ощущение времени и пространства.
С Закам я всегда была на земле. С Тэдом — летала даже сидя на полу у камина.
Поцелуй становился все неистовее, затягивая. Не знаю, как мы вообще нашли силу оторваться друг от друга.
— Шенни, я идиот, кретин, я виноват перед тобой. А сейчас стану в твоих глазах еще большей сволочью, потому что я не собираюсь отдавать тебя никому.
Я смотрела на Теда, державшего мое лицо в своих руках.
— Никому. Потому что я люблю тебя, люблю до безумия.
— Мы оба сумасшедшие, — я притянула его к себе. — Во всяком случае за себя могу ручаться. Потому что мне нужен ты, зараза, паразит, гад. Но ты