— Видел, как ты сварила Черепа. Впечатляет. Не хочешь со мной в связке быть, раз уж этот хлюпик не у дел?
Я уже про себя составила заковыристый маршрут и собралась его озвучить, когда из-за спины донеслось:
— Чокнутая со мной. Такие выяснения отношений в нашей связке в порядке вещей. Просто она — горячая штучка.
Меня тут же нахально приобняли за талию, а в ухо серьезным, ничуть не подходящим к развязным манерам, тоном прошептали: «Уходим, живо! Сейчас облава начнется».
Сколь бы матерные чувства я не испытывала к Климу, но разум все же возобладал.
Я кивнула, подтверждая слова «напарничка».
Громила нахмурился, но, отойдя с дороги, веско бросил:
— Но, Чокнутая, если надумаешь, Сивый будет ждать.
Прозвище громиле шло. Да какой шло, оно летело к нему навстречу со скоростью пули, чтобы впечататься намертво этому седому бугаю с двумя косицами и руками, которые я обхватить могла бы разве что двумя своими ладонями.
Угукнула в ответ, когда Клим буксиром уже тащил меня куда-то за угол. А потом по ушам ударила сирена. Законники.
Убегали мы, как выразился Клим, по всем законам кулинарного жанра: закладывая кренделя, усиленно шевеля булками, кроша батон на попадающихся под ноги крыс, и всей душой не желая сушить сухарей.
Наконец, когда в одной из подворотен мы буквально влипли в стену, а патруль пронесся мимо, «напарничек», тяжело дыша, уточнил:
— Больше бить не будешь?
Я так же, выплевывая воздух, заверила:
— Буду, дай того, отдышаться…
— А…. ну давай это, отдышивайся и поговорим.
С этими словами он согнулся и упер руки в колени. Я последовала его примеру. Так мы и стояли, сопя и пытаясь выровнять дыханье, а потом, неожиданно, кажется, даже для самого себя, Клим выдал:
— Извини, что не предупредил. Но иначе бы ты струсила. А мне нужна была связка.
— А жизнь твоя, тебе, значит, не нужна?
Вода капала с подола юбки, в то время как спина была сырая уже от пота.