Девочка у моста

– Эта так называемая подруга тоже наркоманка? – с отвращением спросил мужчина. – Если да, вряд ли ее показания заслуживают доверия, или я не прав?

– Вероятно, нам лучше продолжить этот разговор в другой раз, – сказала Марта. – Мы расследуем смерть Данни в свете ее участия в контрабанде запрещенных веществ и ее связей с преступным миром. Мне требуется собрать дополнительные данные на этот счет.

– То есть вы рассматриваете версию об убийстве? – спросил дедушка Данни, провожая Марту до двери.

– У нас пока нет общей картины, – ответила Марта, стараясь не наболтать лишнего. – Однако не подлежит сомнению, что из-за своей наркозависимости Данни нажила себе врагов.

– Врагов, которые имеют отношение к ее смерти?

– Не знаю. Возможно и нет. В любом случае, полагаю, что и вы хотите знать, какие события привели к гибели вашей внучки и связаны ли эти события с наркоторговлей или с чем-либо иным.

– Мы хотим только, чтобы эта история поскорее закончилась, – ответил мужчина, – чтобы она закончилась раз и навсегда и чтобы вы перестали донимать нас вопросами, на которые мы не в состоянии ответить.

32

Детская была просторная, и в ней спали они оба: подружка Эйглоу и ее братик Эбби. Он был на несколько лет младше сестры и всюду ходил за ней по пятам. Иногда после школы Эйглоу приходила играть к ним домой. Мама ее подружки относилась к ней с большой симпатией и всегда угощала ее полдником: стаканом молока, хлебом с маслом и печеньем – его у них в доме всегда было вдоволь. В отличие от мамы Эйглоу, мама подружки была домохозяйкой, поэтому у них все всегда лежало на своем месте, а лишь поднявшись к ним на крыльцо, Эйглоу сразу чувствовала расплывающийся по дому аромат стирального порошка. Ей очень нравилось бывать у подружки после школы, тем более что у самой Эйглоу дома никого не было, а сидеть одной ей было скучно. Ее папа вечно ходил по каким-то делам и возвращался домой только под вечер, а мама целый день трудилась на рыбокомбинате и приходила очень поздно, валясь с ног от усталости, поэтому прежде чем ложиться отдыхать, Эйглоу приходилось помогать маме с домашними делами.

Квартира ее подружки находилась на первом этаже нового дома и была обставлена с большим вкусом: на стенах висели картины, а пол был выложен дощечками, которые подружка называла «паркет». Ну или что-то в этом роде. Именно в гостях у подружки Эйглоу впервые попробовала апельсиновый сок и увидела, как в молоке растворяют какао-порошок, чтобы приготовить вкуснейший шоколад.

– Что это у тебя? – спросила мама подружки, заметив веревочку на шее у Эйглоу.

– Ключ от дома, – ответила Эйглоу, демонстрируя ей висящий на веревочке ключ.

– Ключ от дома? Тебя что же, там никто не встречает после школы? – удивилась женщина. Иногда она садилась в кухне с сигаретой между пальцев и мечтательно наблюдала за жизнью, что проходила за окнами ее дома. Годы спустя, когда Эйглоу активно влилась в феминистское движение, она часто вспоминала тоску во взгляде той женщины.

Но это была не единственная причина, по которой она с унынием вспоминала дни, проведенные в доме подружки. Однажды она задержалась у нее допоздна. Стояла зима, и темнота рано опустилась на город. Эйглоу заметила, который час, только когда домой вернулся папа подружки. Уже подоспел ужин, поэтому ее мама поинтересовалась, пойдет ли Эйглоу домой или останется поесть с ними. Она добавила, что будет рада накормить ее. Им всем было невдомек, что Эйглоу не решалась выйти из кухни, потому что очень испугалась. Она боялась вернуться в детскую за своим ранцем. Видения редко ее пугали, но иногда такое случалось.

– Что-то случилось, Эйглоу? – спросила мама подружки.

– Нет, ничего, – ответила та. – Я просто жду.

– Ждешь?.. И чего же ты ждешь?

– Тетеньку, – сказала Эйглоу.

– Какую тетеньку?

– В черном платье.