– Вот, пожалуйста, товарищ Полынин, – говорила сестра, показывая на пустую койку рядом с Артемьевым, – здесь вы и будете лежать.
Она положила халат у изголовья, а шлепанцы поставила в ногах.
– Пожалуйста, ложитесь.
– А где моя гимнастерка? И документы?
– Это все у нас в канцелярии, – ответила сестра.
– Ну, документы – ладно, а гимнастерка?
– Тоже в канцелярии.
– Разве у вас в канцелярии гардероб?
– Вы, чем волноваться, лучше ложитесь, товарищ Полынин. – улыбаясь терпеливой профессиональной улыбкой, сказала сестра. – Разденьтесь и ложитесь, а то мне от начальника госпиталя из-за вас попадет.
– Это другое дело.
Он взял с койки халат и надел его поверх галифе и сапог.
– Вы бы совсем разделись, товарищ Полынин, – сказала сестра.
– Ну это уж, извините, без вас обойдется, – сказал Полынин и, только когда сестра вышла из палатки, сел на койку и начал стаскивать с себя сапоги.
– Говорят, они тут за лежачими чуть ли не горшки выносят? – спросил он.
– Случается, – ответил Артемьев.
– Я этого не терплю. – Полынин стянул второй сапог, поставил оба сапога рядом возле койки и поверх них аккуратно разложил портянки. Сняв галифе и халат, он в белье залез под одеяло и медленно и сладко потянулся. – Спать хочется!
– Ранение у вас, как видно, не особо тяжелое, – сказал Артемьев и оглянулся на койку Мякишева, но Мякишева и след простыл.
– Да какое это ранение! – сказал Полынин. – Только что крови много, как из зарезанного.
– Из-за потери крови и спать хочется, – сказал Артемьев, знавший это по себе.
– И без этого бы хотелось, – зевнул Полынин. – Шарик по двадцать часов не закатывается. А пока шарик на небе – все время работа. Одна надежда выспаться – если дождь пойдет, но дожди тут только по праздникам. Выходит, без госпиталя не выспишься.