Отважные капитаны. Сборник

— Все вниз!

Матросы, как один, поднялись и отправились в машинное отделение.

— Капитан, я позволю себе побеспокоить вас, если мне в помощь понадобятся люди. Мы извлечем спрятанные мной запасные части, разберем ненужные подпорки и попробуем подлатать нашу старушку. Мои люди живо вспомнят, что находятся на «Галиотисе» — и под моей командой.

Он отправился вниз, а остальным оставалось лишь проводить его взглядами. Они были привычны к происшествиям на море, но ничего подобного с ними еще не случалось. Никто из тех, кто своими глазами видел машинное отделение, не верил, что может найтись сила, способная сдвинуть судно с места его последней стоянки, — если, конечно, эта сила не заменит полностью судовые машины на новые.

Тайные запасы машинного отделения были извлечены на свет божий, и лицо мистера Уордропа, раскрасневшееся от духоты и долгого ползания на животе в протухшей трюмной воде, осветилось радостью. Комплект запасных частей на «Галиотисе» отличался редким изобилием, и двадцать два человека, вооружившись домкратами, дифференциальными блоками, талями, клещами, кузнечным горном и прочим, могли, не мигая, взглянуть в глаза судьбе, которую в здешних местах именовали на арабский манер — «кисмет».

Машинной команде было приказано заменить анкерные болты и крепления опорных подшипников, а также вернуть на место вкладыши блока опорных подшипников. Когда с этим было покончено, и матросы расселись вокруг мертвых агрегатов, мистер Уордроп прочитал им лекцию о способах ремонта паровых машин двойного расширения без помощи заводских мастерских. Застрявший в направляющих крейцкопф пьяно ухмылялся им, не предлагая, впрочем, никакой помощи. Наконец они взялись за концы канатов, обмотанных вокруг подкосов, а в это время по машинному отделению эхом раскатывался могучий глас мистера Уордропа, подбадривавшего свою команду, пока световой люк наверху не накрыла стремительная тень тропической ночи...

На следующее утро начались восстановительные работы. Было совершенно очевидно, что лапа главного шатуна врезалась в основание опорной колонны штирборта и застряла в таком положении, расколов колонну пополам и выгнув ее в сторону наружной обшивки. На первый взгляд, да и на второй тоже, затея представлялась совершенно безнадежной, поскольку шатун и опора буквально сплавились друг с другом. Но тут провидение опять улыбнулось им, решив сократить предстоящие недели тяжелого и неблагодарного труда. Второй механик — субъект скорее отчаянный, нежели изобретательный — ударил наобум зубилом по литому чугуну колонны, и из-под заклиненной лапы шатуна вдруг полетели ошметки серого металла, и шатун медленно отъехал в сторону, вызвав громоподобный гул в поддоне картера. Направляющие пластины по-прежнему оставались намертво заклиненными, но первый шаг был сделан.

Остаток дня они приводили в порядок небольшой вспомогательный двигатель, который располагался прямо перед люком передней машины. Просмоленная парусина, которой он был накрыт, естественно, отсутствовала, поскольку была украдена, и восемь месяцев, проведенных под открытым небом, отнюдь не улучшили состояния его узлов. Более того, последняя судорога «Галиотиса» приподняла его на анкерных болтах, после чего весьма неаккуратно опустила обратно, нарушив соединения паропроводов.

— Эх, будь у нас хоть одна грузовая стрела! — вздохнул мистер Уордроп. — Крышку головки блока цилиндров можно, конечно, снять вручную, если очень постараться; но вот извлечь шатун из поршня без пара решительно невозможно. Что ж, если ничего другого не остается, значит, утром у нас будет пар. Она у нас зашипит, как ошпаренная!

На следующее утро тем, кто оказался на берегу, почудилось, будто палуба «Галиотиса» задымилась, и весь корабль окутался облаком тумана. Экипаж пытался подать пар из котла по разорванным паропроводам в передний вспомогательный двигатель; а там, где пакля не могла остановить утечку, они обматывали трещины своими набедренными повязками, ругаясь от боли в обожженных ладонях и не стесняясь собственной наготы.

Наконец двигатель заработал — благодаря невероятным усилиям и постоянному подбрасыванию угля в топку — и проработал достаточно долго, чтобы завести стальной строп, скрученный из растяжек дымовой трубы и фок-мачты, в машинное отделение и зацепить им крышку блока цилиндров передней машины. Ее удалось приподнять, а потом и вытащить через световой люк на палубу, и все это время множество рук помогало ненадежной паровой лебедке.

Затем наступил решительный момент — предстояло добраться до поршневой группы и заклинившегося штока поршня. Матросы вытащили две шпильки из уплотнительного кольца поршня, ввернули в него два прочных рым-болта[38], чтобы использовать их наподобие ручек, сложили вдвое стальной трос, а затем принялись колотить импровизированным тараном по торцу штока поршня, выглядывавшему из цилиндра, пока вспомогательный двигатель силился подтолкнуть вверх сам поршень. После четырех часов упорной и яростной работы шток неожиданно освободился, а поршень рывком скользнул вверх, сбив с ног одного или двух человек в машинном отделении. Но когда мистер Уордроп объявил, что поршень не треснул и не раскололся, его слова были встречены радостными воплями людей, на мгновение забывших о своих ушибах и ранах. Вспомогательный двигатель был спешно остановлен, и надругательство над его паропроводами прекратилось.

Что до всего остального, то экипажу ежедневно привозили на лодке провиант. Капитану пришлось еще раз унизиться перед губернатором, вследствие чего «заключенные» на «Галиотисе» получили разрешение закупать питьевую воду у малайца из шлюпочного сарая. Вода была затхлой, но малаец готов был поставлять ее в любых количествах, лишь бы ему платили звонкой монетой.

Теперь, когда храповики коленчатого вала передней машины торчали в стороны, освободившись от нагрузки, матросы принялись расклинивать подпорками сам блок цилиндров, на что у них ушло почти три дня — жарких и душных, когда взмокшие ладони скользили, а едкий пот заливал глаза. Но когда последний клин был вбит на место, опорные колонны уже не несли на себе ни унции веса, и мистер Уордроп обшарил весь корабль в поисках котловой стали в три четверти дюйма толщиной. Найти удалось совсем немного, но эти находки были на вес золота. И вот однажды ранним утром весь экипаж, обнаженный и исхудавший, ценой колоссальных усилий более-менее вернул на место опорную колонну правого борта, которая, как мы помним, была переломлена пополам.

По завершении этого адского труда мистер Уордроп обнаружил, что его люди уснули прямо там, где стояли — так сказать, на рабочих местах. Тогда он предоставил им день отдыха, одарив отеческой улыбкой, а сам принялся наносить отметки мелом вокруг трещин. Когда же матросы пробудились, их ждала еще более тяжелая работа: каждую трещину следовало укрепить разогретой пластиной котловой стали толщиной в три четверти дюйма, причем сверлить отверстия под крепеж предстояло вручную. И все это время им приходилось довольствоваться одними бананами, лишь изредка перемежая их кашицей из саго.

То были дни, когда взрослые мужчины теряли сознание над ручными дрелями и кузнечными мехами и оставались валяться там, где их настиг обморок. В сторону их оттаскивали только тогда, когда они начинали мешать товарищам. И так, заплата за заплатой, они, наконец, укрепили всю опорную колонну правого борта, но едва им стало казаться, что мучения близятся к концу, мистер Уордроп объявил, что все эти латки ни за что не удержат работающую машину. В лучшем случае, они примут на себя вес направляющих, но дедвейт цилиндров должны принять на себя вертикальные подпорки. А посему всей команде предстоит отправиться на нос, и там напильниками и слесарными пилами срезать фишбалки[39] большого станового якоря, концы которых достигали в диаметре трех дюймов.

Матросы попытались забросать Уордропа горячими угольями и угрожали убить его, некоторые разрыдались — от истощения они теперь готовы были заливаться слезами по малейшему поводу, — но механик в ответ принялся тыкать в них раскаленными железными прутьями и погнал на носовую палубу. Назад они вернулись с отпиленными фишбалками, но после этого проспали шестнадцать часов кряду. А еще через трое суток две распорки были водружены на предназначенные для них места: одним концом они были прикреплены к подошве опорной колонны штирборта, а другим — поддерживали блок цилиндров.

Но оставалась еще конденсаторная колонна левого борта, которую, хоть она и была повреждена не так сильно, как ее напарница, пришлось укреплять в четырех местах заплатами из котловой стали. Увы, ей тоже потребовались подпорки. Для этой цели пришлось снять вертикальные стойки мостика и, вкалывая как проклятые, матросы установили их на место и только после этого обнаружили, что круглые железные прутья необходимо расплющить сверху донизу, чтобы через них проходили рычаги воздушного насоса. Эта ошибка была целиком и полностью на совести мистера Уордропа, и он со слезами на глазах повинился перед своими людьми, попросив у них прощения, после чего дал команду отвинтить распорки и расплющить их кувалдой, предварительно раскалив в кузнечном горне.

Зато теперь увечная машина была надежно закреплена снизу, и матросы убрали деревянные брусья из-под блока цилиндров, установив их вместо металлических опор под ни в чем не повинным капитанским мостиком, то и дело благодаря Всевышнего за то, что хотя бы полдня можно поработать с мягким и податливым деревом. Что и говорить — восемь месяцев, проведенных в забытой богом глуши, среди кровососущих насекомых и тридцатиградусной влажной жары, плохо отразились на их нервах.

Но самую тяжелую работу они приберегли напоследок, как мальчишки в школе оттягивают до последнего заучивание латинских склонений. И какими бы измотанными они не выглядели, мистер Уордроп не мог дать им передышку. Шток поршня и главный шатун следовало выпрямить, хотя сделать это можно было только на судоверфи, располагающей необходимым оборудованием. Но они взялись за это безнадежное дело, ободряемые пометками мелом на переборке машинного отделения, которые показывали, сколько работы сделано и сколько на это потрачено времени. Минуло пятнадцать суток — пятнадцать суток непрерывного убийственного труда, — и впереди замаячил отблеск надежды.