CoverUP

Посланница Ада, — вспоминала потом Мара, разглядывая свежую татуировку на изящной щиколотке.

Благообразная старушка в вытянутой шерстяной кофточке и какой-то допотопной пестрой косынке, надвинутой на глаза так, что их практически не было видно, присела на краешек застеленной постели. Ева, посмотрев на присевшую старушку, побледнела и отсела подальше. Словно прячась за Валентина. Хотя, на взгляд Мары, когда морок, вызванный встречным поездом, рассеялся, старушка оказалась вполне себе симпатичной. Мара даже рискнула бы её ещё раз выдать замуж, если бы у неё все ещё было бы агентство. И если бы сквозь благообразную личину опытной мудрости не просвечивала какая-то фальшь. Что именно настораживало профессиональное чутье Мары, сложно, если не невозможно было сказать, но что-то было не так.

Старушка, между тем, в свою очередь, обвела пораженную компанию ласковым взглядом:

— Ну, вот же, вот вы все, мои родные! Обязательно встречаться, обязательно. Как же я вас давно не видела…

Все как-то сразу расслабились, оставили в прошлом только что пережитый инфернальный ужас, заулыбались приветливой старушке. Поддаваясь, в основном, на интонацию, не слишком понимая сути сказанных слов. Только Мара, которую никакие фокусники никогда не могли вывести из равновесия (настолько у неё была несгибаемая и прямолинейная психика), не поддалась на этот гипноз.

— Вы, бабушка, наверное, что-то путаете, — удивилась она, прямо глядя в глаза той, — Когда же мы хоть и давно, но виделись? Мы все друг друга в первый раз вообще видим в жизни, а вас — так уж тем более.

Выпалила это, и тут же пожалела, что проговорила это так резко. Хотя, по сути, правильно. Но старушка, кажется, совершенно не обиделась. Она разулыбалась ещё шире и добродушнее, словно Мара сказала что-то невероятно приятное для неё. Например, что в небесной канцелярии отменили все болезни от старости, и теперь совершенно необязательно начинать и заканчивать день с тонометра

— Да, да! — закивала она согласно. — Точно, точно! Конечно, я глупости всякие несу. Иногда заносит, да. Услышала, что интересные люди интересные вещи обсуждают, ну и зашла на огонек, так сказать. Нужно же с чего-то начинать разговор, верно? Вот и брякнула бабка Ада, что в голову пришло. Хи-хи-хи, — затряслась старушка мелким дребезжащим смехом.

— Не судите строго бабку Аду….

— Чего-чего? — весело выкрикнул Даня. — Вы из ада?

Если ему показалось, что он очень весело скаламбурил, то Мара отметила про себя, что ему показалось очень неправильно. Судя по лицам остальных, они отметили про себя то же самое. Только Ада подхватила как бы шутку, весело размахивая руками в старых лаковых перчатках:

— Да, да, да. Можно сказать, что я прямо из него самого!

И опять затряслась мелко от смеха. Видимо она привыкла к такой реакции на свое имя. Потом вдруг повернулась к Карену и опять же странно произнесла:

— Тебя-то тут совсем не должно быть. Пойдешь хором? Ну, ну….

— Не, бабушка, хором я не пою, — улыбнулся на фразу, которую неправильно расслышал, Карен. — Я, честно сказать, вообще не пою. И это, правда, к лучшему….

Разговор становился все абсурднее и абсурднее.

— Ой, да ладно! — капризно произнесла старушка, и Мара подумала почему-то в этот момент, что у Ады есть внучка-подросток, у которой бабка нахваталась этих выражений. В её устах это звучало как-то нелепо. Особенно в связке с темно-зеленой шерстяной кофтой, демонстративно вытянутой на локтях. — Я чего к вам, собственно, подошла? Историю одну хочется рассказать.

Мара не ожидала ничего хорошего от этой истории, но все остальные попутчики притихли в напряженном ожидании, и ей не оставалось ничего другого, как тоже приготовиться слушать. Ада, словно почувствовав её непонятную неприязнь, метнула в неё быструю молнию из-под нависшего над глазами, скрывающего их в своей тени, платка, и девушку поразил этот ясный взгляд. «А ведь она гораздо моложе, чем хочет казаться. Зачем?», — тут же подумала Мара.

Ада, словно прочитав её мысли, приглушила свою энергию, выбившуюся ненароком из тщательного укрытия, откашлялась и начала свой рассказ. С точки зрения Мары как-то слишком неестественно и торжественно.

— Была у меня давным-давно соседка. Хорошая такая женщина, здоровалась всегда, лестничную клетку в свою очередь без всяких споров аккуратно убирала. И не шумела никогда, не топала, пылесос строго до одиннадцати вечера включала.