CoverUP

Аида покачала головой.

— Не зарекайся. Может, совсем скоро ты повернешься ко мне на все сто восемьдесят градусов. А именно — от любви к ненависти. От обожания к презрению.

Она наклонилась к нему и быстро, прохладно провела губами по щеке. Затем вскочила и вышла из комнаты. Артур не заметил, что она уже полностью оделась и привела себя в порядок. Шаги были настолько легки, что, даже тщательно прислушавшись, он ничего не мог отразить в ставшем пустым и глухим пространстве тонких стен и длинных коридоров.

С тоской Артур подумал, что ему опять не хватило Аиды. Без неё ему всегда хочется чего — то ещё. В тишине, наполненной тоской по Аиде, резко раздался звонок телефона.

— Артур Борисович! Подрядчики по поводу переделки правого крыла вас ожидают.

Артур посмотрел на время и крякнул от досады. Он опаздывал на важную встречу. Ругнувшись на самого себя за излишние сантименты, он стал торопливо одеваться.

Глава четырнадцатая. Очищение. Круг замыкается

Аида же, выйдя из дома, тоже посмотрела на часы. Только в отличие от Артура, она вовсе не расстроилась, а напротив — улыбнулась, и легкой походкой отправилась по направлению к своему дому.

Неожиданно выражение её лица изменилось, легкость и безмятежность скатились по внезапно прорезавшимся возрастным стокам — от носа, от внешнего края глаз и от уголков губ. Эти три складки, как три реки времени бегут по лицу стареющей женщины, от этих истоков и вниз, туда, куда стекается в конце концов все сущее — к земле. Аида, резко постаревшая, вдруг остановилась как вкопанная среди пустынной улицы, провела рукой по глазам и сказала фразу абсолютно никому, кроме неё самой ничего не говорящую в предлагаемых обстоятельствах.

— Ева и Адам первыми были, — забормотала Аида в пустоту, — Ева упала, Адам вышел. Кто остался? Один Адам. Страх Еву забрал, страх идет за тобой по пятам. «Эни, бэни, рики, таки….»

Затем она, словно очнувшись от сонного морока, оглядела улицу, на которой так никто и не появился, и бодрым, хотя уже и не таким танцующим шагом направилась по направлению к своему дому. Однако до своей калитки не дошла. Если бы её сейчас увидела Яська, то была бы очень удивлена. Потому что Аида уверенно толкнула калитку в палисадник Ларика и с видом человека, которого давно ждут, направилась по направлению к веранде.

Но Яська, которая буквально через минуту после исчезновения Аиды в доме соседа появилась из-за угла, не успела удивиться. Просто потому что ничего не видела.

На самом деле, Яська шла, задумавшись чрезмерно, и могла, честно говоря, не заметить странного поведения Аиды, даже если бы та шмыгнула к Ларику под её носом. Просто тетка никогда не была замечена в дружбе с Лариковой семьей. Собственно говоря, она прямо и открыто недолюбливала маму Яськиного друга. Дружить с Лариком, к её чести, она никогда не запрещала, как никогда не говорила ничего плохого в отношении этой семьи. Но Аиде было достаточно пару раз красноречиво промолчать, пару раз по-особенному посмотреть, чтобы всем, и даже Яське, стало понятно: её мнение в отношении соседей не очень высоко. И захаживать к ним в гости на чашку чая и душевную беседу она никогда не станет. А потом, когда Ларик, оставшийся один одинешенек на белом свете, открыл тату — салон в доме, Аида неоднократно в присутствие Яськи бросала на соседский дом подозрительные взгляды. Но из салона, скрываемого густой кроной садовых деревьев не доносились никакие подозрительные звуки, и окровавленные клиенты не выбегали из Ларикова дома, поэтому с течением времени Аида успокоилась. И обрадовалась даже, что ей не нужно становиться поклепщицей, которая пишет доносы на соседей. Тем более оказалось, что бизнес у Ларика вполне легальный. Ну, может, за некоторыми незначительными исключениями. Но у кого их нет, этих досадных мелких нарушений?

В общем, Аида по отношению к Ларику всегда сохраняла отчужденный нейтралитет. Но, как уже было сказано выше, Яська не успела удивиться странному намерению Аиды посетить салон Ларика, и, кроме того, девушка была настолько погружена в свои мысли, что даже забыла вообще кинуть традиционный взгляд на окна поссорившегося с ней друга. Алина договорилась по телефону со своим мастером, и уже сегодня вечером Яська может сменить надоевший ей кричащий синий цвет волос на что — нибудь более приемлемое. Как — то даже Яська немного волновалась, предвкушая перемены, которые ей предстоят. Она думала еще, наверное, стоит предупредить Аиду, что к ним приглашена Алина в гости сегодня же вечером. Собственно, конечно, не к ним, а к ней, так как девушка тоже была лишь гостьей в этом доме. Да, Яська знала, что Аида не будет иметь ничего против визита порядочной барышни в свой дом, но в связи с некоторыми странностями, которые творились с её теткой в последнее время, она немного сомневалась в правильности своего решения. Почему-то ей очень не хотелось, чтобы Алина встретилась с Аидой. На уровне интуиции она не ждала от этих встреч ничего хорошего. Они были обе-две — Алина и Аида — просто замечательные в Яськином представлении, но совершенно не монтировались друг с другом. Не сочетались. Как….

«Вода и масло», — подумала Яська. Или как селедка с молоком. Можно, конечно, попробовать, но зачем, если результат предсказуем?

И почему её новая подруга, отношениями с которой Ясмина очень дорожила, оказалась настолько неуместной в её окружении? Сначала Алина вызвала своими подколками раздражение Ларика, затем позволила за собой ухаживать, а потом круто дала от ворот поворот Гере, теперь же Яська представления не имела, какая ситуация может возникнуть, если Аида познакомится с экспертом.

С такими вот мыслями девушка зашла в дом. Он оказался пуст и необитаем. Аиды не было ночью, это Яська знала точно, и, судя по всему, с утра тетка тоже ещё не заходила. «И где она опять шляется?», — как-то совсем по-взрослому подумала Яська, и ей тут же стало смешно. Потому что ситуация должна была по всем законам психологии выглядеть наоборот. В смысле, это Яська должна была где-то гулять по ночам, а Аида думать, где она шляется. Но тетка была совсем необычной взрослой. Это Яське было понятно всегда.

Она вздохнула и принялась за дело, которым хотела заняться уже давно. Яська дня два назад вспомнила, как в одном случайно увиденном ей детективном фильме (детективы она не любила, предпочитая триллеры и ужастики, прямые бесхитростные убийства без вмешательства потусторонних сил казались ей неинтересными), следователь рисует схему преступления, включая в неё все новых и новых участников. Яська вытащила из-за большого платяного шкафа кусок старого картона, которым Аида прикрывала цветы на окне от палящих лучей солнца во времена особой жары, и написала на нем фламастером: «Ларик». Потом опустила от этого солнцеликого имени несколько стрелочек, под каждой подписав имена шестерых клиентов мастера. Немного подумав, подписала рядом с Лариком Геру, а в число жертв внесла Тумбу. Как-то внезапно взбесившаяся в эти же дни собака казалась Яське невольной участницей событий. Она вспомнила, как Гера сказал, что Тумбу, похоже, отравили. Если кто-то специально испортил Лариковы чернила для татуажа, он вполне мог испытать получившийся препарат на Тумбе, постоянно тыняющемся около Ларикова двора. Яська пришла в восторг от этой грани своего вдруг открывшегося таланта к дедуктивному мышлению.

Впрочем, на этом она и застряла. Зашедшая к вечеру, как и обещала, Алина застала её угрюмо взирающей на всю ту же картину, не продвинувшуюся ни на знак в течение нескольких последних часов. Новая подруга принесла краску для волос.

— Я думаю, мы можем попробовать покрасить тебя сами, — как-то очень задумчиво сказала Алина. — Все равно уже хуже не будет.