Резкий контраст между духотой салона и холодным ночным воздухом перехватил мне дыхание. Я чувствовал запах топлива. Животворящая кровь снова вливалась в наши вены. Старик направился в корму таким быстрым шагом, что я с трудом поспевал за ним. Достигнув кормовых лееров, он повернулся и облокотился на них. За носом спасательной шлюпки я различал огни Виго. Два сверкающих каната с нанизанными жемчужинами поднимались параллельно друг другу, отмечая улицу, шедшую вверх по склону.
У причала был ошвартован эсминец, ярко освещенный. Неподалеку дуговые лампы горели на борту сухогруза. Пока я наблюдал, одна из его грузовых стрел повернулась.
Глядя вниз, я увидел круглый желтый диск нашего открытого носового люка. Люк камбуза в корму от боевой рубки тоже был открыт. Были слышны голоса: «Поглядите на эту замарашку!» — «Кончай болтать и давай тащи — тебе тоже достанется».
Приглушенные банные песнопения доносились из чрева «Везера».
Я был странно возбужден мерцающими огнями уличных ламп на берегу. Казалось, они испускают миазмы совокупления. Я улавливал знойный запах постелей, тяжелый, как благоухание цветения азалий, теплый и молочный аромат женской кожи, насыщенные запахи талька, резких анчоусных испарений влагалища, дешевой парфюмерии, спермы.
Отрывочные крики, полукоманды и металлический лязг вплывали нам в уши.
«Ну и суматоха», — произнес Старик.
Я чувствовал, что ситуация не нравилась ему. «Те рыбацкие лодки», — вдруг сказал он. «Их команды заметили нас — не могли пропустить. А как насчет всех людей на борту этой посудины — кто знает, можно ли им доверять на все сто процентов? Любой мог быстренько просигналить фонариком на берег. Как бы там ни было, мы уйдем раньше, чем запланировано и выйдем тем же путем, что и вошли — не по южному фарватеру, даже если наш друг будет рекомендовать его. Если бы только у нас было бы немного больше воды под килем…»
Голубые вспышки на берегу, как искры от короткого замыкания: еще один трамвай. Бриз продолжал шуметь над водой. Гудели сигналы автомобилей, груз с грохотом падал в трюм сухогруза. Затем наступила тишина.
«Где, черт возьми, они достали торпеды?» — спросил я.
«Другие подлодки — лодки, возвращающиеся на базу с полным боекомплектом. То же относится и к топливу. «Везер» сохраняет все излишки до тех пор, пока они снова не понадобятся».
«Как эта система работала до сих пор? Я понимаю, что мы не первые здесь».
«Абсолютно верно», — ответил он. «Три лодки пополняли припасы здесь до этого. Две из них пропали».
«Где?»
«Если точно, то трудно сказать. Все, что мне известно, это что здесь может быть британский эсминец, крейсирующий туда-сюда у южного входа в бухту. Я не представляю такое каперство — это как будто из фильма про шпионов».
Снова послышались песни, на этот раз изнутри U-A. Кто-то приспособил непристойные слова к мелодии «Интернационала».
Я увидел, что Старик ухмыляется в неясном свете отдаленных дуговых ламп. Он некоторое время слушал, а потом продолжил.
«Безопасность здесь недостаточная. Вся эта операция просто рискованна».
На меня вдруг неожиданно нахлынуло жгучее чувство осмысления. Коробочка испанских спичек на столе в салоне была мне знакома.
«Местные спички», — произнес я. «Я их раньше видел».