Полудницы

Река все не появлялась, и скоро даже неутомимый Максим начал хныкать и спотыкаться. Он в один миг обессилел, словно у него резко села батарейка, и его тоже пришлось нести на руках.

Это изменило все.

Теперь доктор нес мальчика, а Дэн – девочку.

Она больше не сопротивлялась и только тяжело дышала, крепко вцепившись своими маленькими пальчиками ему в футболку.

Парень думал, что из него давно уже вышла вся жидкость, но пот продолжал заливать лицо и разъедать глаза. Солнце только начало набирать силу и приближалось к зениту. Если это лишь начало – что их ждет впереди? Стволы деревьев расплывались в мареве. Мысли ворочались в гудящей голове медленно, как осы в абрикосовом варенье.

Дэн глядел на раскачивающуюся спину Илия с темным треугольником пота на спине и кусал потрескавшиеся губы, чтобы не расплакаться. Доктор рисковал всем ради дочери, а теперь погибнет за чужих детей. Возможно, он даже не сумеет их спасти. Земля закружилась перед глазами.

«Если рухну, точно не сумеет…»

Дэн проваливался в пустоту и снова возвращался к одним и тем же мыслям:

«…Ладно Илий, он немного пожил на земле. Но за что должна страдать эта малышка, которая и так болеет, и мучается у меня на руках? За что должен умереть Максим… который так храбро… в плену у полудниц…?»

Дэн глядел на тело мальчика, устало повисшего на руках доктора.

«А я? Я ведь ничего толком не успел. Разве это справедливо? Я… я даже не целовался никогда по-настоящему!»

Лучше, чтобы тебя поджарили полудницы, чем вот так глупо умереть в пустоши. Превратиться в мумии, в четыре сухие оболочки, гонимые ветром. И это после всего того, что им пришлось вместе вытерпеть! Он пнул кусок глины, зарычал.

– Ничего, – пропыхтел доктор. – Это только разминка.

Следующие двадцать минут Дэн шел в полубреду, не чувствуя больше страшной боли в шее и плечах, не чувствуя натертой мозоли.

В его затуманенном сознании звучали слова Илия:

«Упадешь, и им конец».

И он шел, потому что доктор не преувеличивал – если не выдержит еще кто-нибудь – конец всем.

Скоро его воспаленные глаза уловили какие-то перемены в ландшафте.

«Река, река уже недалеко».

Они шли, ритмично дыша, втягивая ноздрями обжигающий воздух и отсчитывая каждый шаг.