Полудницы

– Где же ее отец? Жив ли он?

– Я не знаю. Никто не знает. Я жду новостей.

– Разве, пока ты ждешь, у девочки есть другая мать?

– Есть. Но она далеко отсюда.

– Она далеко отсюда, – эхом откликнулась Серафима. – И потому сегодня ее мать – ты.

– И все?

– А чего же ты хотела?

Гулко ударил колокол, приглашая к ранней литургии. Гульшан вздрогнула.

– Справься сначала с малым, – голос игуменьи отвердел. – И тогда тебе доверят большее.

Девушка открыла рот, но так ничего и не сказала.

Мать Серафима развернулась и пошла по тропинке. Под ее подошвами мягко хрустели камешки. Колокол снова загудел в тишине.

Прохладное утро сменилось душным и жарким полднем. Гульшан вернулась в комнату и никого там не обнаружила. В трапезной тоже было пусто. Ей сказали, что Азим и девочка гуляют по монастырю.

Девушка поднималась по спиральной лестнице на стену и хмурилась, вспоминая слова монахини.

«Доверят большее? Что она имела в виду? Как можно помочь Илию, просиживая тут штаны? И причем здесь его дочь?».

Страшная догадка приковала ее к месту.

Что, если он погиб, а с матерью Зарины что-то случилось? В таком случае Гульшан придется взять девочку к себе.

Нет, такой расклад совсем ее не устраивал. Во-первых, ну, не может доктор погибнуть, после всего, что пережил. Во-вторых, она не готова. Придется перекраивать всю свою жизнь. И что делать с ребенком? Брать его с собой на вызовы, как бабушка возила ее с малых лет?

Гульшан покачала головой. Монахиня права – одно дело спасать своего ребенка, рискуя жизнью, совершая героический бросок, другое – отказаться от привычных благ, тихого утра выходного дня, работы на хорошей должности.

Вдали на стене она разглядела две фигуры: Азим придерживал девочку, опирающуюся на перила, указывал ей на островки леса.

Услышав шаги, малышка оглянулась, бросилась навстречу Гульшан, обняла ее за колени.