Полудницы

Старая монахиня с сеточкой морщин вместо губ поманила их за собой, поднимая повыше лампадку. Они прошли узкий мрачный коридор, еле переставляя ноги, и тут же перед ними расцвел огнями и красками монастырский двор, полный свечей, людей и глаз, которые, не отрываясь, смотрели на вошедших.

Быстрая худая фигурка отделилась от толпы и с размаху бросилась на доктора, обняла костлявыми руками, ткнулась грязными, пахнущими дорогой волосами доктору в подбородок.

– Дэн…

– Как… Я думал…

Парень тихо заплакал. Илий взлохматил ему волосы, прижал крепче. Гульшан ласково погладила Дэна ладонью по щеке.

– Все прошло. Все позади.

Подросток обернулся на ее голос, разглядел красную полосу на шее, открыл рот, но ничего не смог произнести, взял ее руку и поцеловал раскрытую ладонь, прижал к щеке. Девушка не сопротивлялась. Она тоже плакала. Уже второй раз, в том же саду, сама не зная, почему.

Когда Илий поднялся в гостевую комнату, Зарина уже спала.

Он стоял и смотрел на ее румяное лицо со светлыми завитушками, прилипшими к вспотевшему лбу. Пошевелишься, издашь громкий звук, и мираж растает.

– Она – маленький герой – услышал он шепот за плечом.

Гульшан стояла в комнате – как давно, он не знал.

Доктор облизал губы:

– Сильно… она была напугана?

– Как любой ребенок, оказавшийся без родителей в незнакомом месте.

– Эти воспоминания, – Илий тяжело опустился на стул. – Они останутся на всю жизнь.

– Некоторые ученые считают, – прошептала Гульшан. – Что дети помнят себя только с четырех.

– Ученые, – пробормотал Илий. – Что-то я им больше не доверяю.

Они переглянулись и беззвучно рассмеялись.

– Все, доктор, – девушка подняла его со стула. – Будьте послушным мальчиком. Пора отдыхать. Вы ляжете здесь или в соседней комнате?

– Здесь, – сходу ответил Илий.