— Все люди объятые солнцем одним, твердят: человек, будь собою самим.
Я кивнула:
— Продолжайте, мессир.
Тот вздохнул, широко оскалился в улыбке.
— В наших горах вам ответит любой: тролль, упивайся самим собой!
— Упивайся, — усмехнувшись, ответила я, — что за чудесное слово: тверди его снова, снова и снова. Понял, в чём тонкость?
По глазам же видно, что нет. Он научился радоваться себе, любить себя — и на этом его развитие остановилось. Ему уже было наплевать на моё присутствие. Он ходил по комнате и цитировал отрывки собственных книг, которые так и не были написаны. Обнимал сидящую в кресле Адаманту, и та охотно отдавалась его ласкам. Похоже, моё дело здесь завершено.
Я извлекла колбу из походной сумки, легко встряхнула её, откупорила пробку. Комната наполнилась едкой жёлтой дымкой, а из полуоткрытых челюстей Графа потянулась струйка слюны. Мой друг задрожал, упиваясь собственной гордыней, жадно впиваясь в губы своей пассии, брызжа слюной на её одежды.
Отвела взгляд, чтобы не видеть этого: противно. Просто дождаться, пока колба наполнится. Сделать — и к чертям собачьим из этого могильника.
Кем ты стал, мой глупый маленький Граф, кем ты стал. Лучше бы ты умер, чем так жить. Я даже надеялась искать в тебе помощь, а нашла — инструмент. Тоже неплохо. Колба заполнилась доверху. Можно было уходить. Три из семи капель собраны.
Надеюсь, сестра будет довольна мной. Хочется нажраться, как проснусь. Никогда не думала, что мне будет настолько мерзко от своих же снов.
Истинно, ад — это райское место для тех, кто в нём живёт. Но не для тех, кто наблюдает со стороны. Хуже того: он затягивает и манит. Так легко оказаться здесь, в царстве своих иллюзий, где любое желаемое выдаётся за действительное. Но это ад, ребята. Кто не мёртв, тот просран.
Действие двадцать восьмое. Расставленные точки
Обсуждение нового формата работы лагеря шло полным ходом.
С эмблемой, предложенной Гошей, и названием, привнесённым Дорой, никто не возражал, но дальнейшая работа вызывала ряд вопросов. Гербом лагеря, а впоследствии — как все надеялись, — молодёжного движения, стало яркое красное сердце, обвитое плющом, из которого тянулась свеча, увенчанная синим огнём. «Пламенное сердце» Гоши ложилось на этот символ как нельзя лучше, и, учитывая суть происходящего, данное сочетание было воспринято на «ура». Вполне трагично, достаточно эмоционально, вызывающе и содержит достаточную долю страдания юной души, чтобы затронуть среднего обывателя.
Сейчас вещала Лена, которая последние несколько дней проторчала «Вконтакте» за фем-пабликами, а так же — в общении с абсолютно левыми ребятами, признающими себя лохами и нищебродами. Своим результатам она была, мягко говоря, удивлена и спешила поделиться ими с остальными.
— Во-первых, — говорила она, — многие решительно недовольны своими родителями. Это связано с тем, что в семьях нет должного взаимопонимания, дети хотят делать одно, родители ждут от них другого, или — дети вообще ничего не хотят, а родители им подсовывают сомнительные занятия. Это приводит к тому, что многие попросту не могут, не хотят и не стремятся искать себя, встречают непонимание среди своих сверстников, замыкаются в себе, ну и дальше по списку — последствия вы и так знаете. Во-вторых — тема секса, это просто кошмар какой-то, — всплеснула руками девушка. — Я была удивлена тому, как много ей отводится везде, и сколько проблем возникает на её почве.
— А что тебе не нравится-то? — спросила Дарина. — Лично мне претит не сам секс, а то, как с ним носятся, как его подают — и к чему в итоге всё приводит.
— Короче, табуированность темы и последствия запретов, — зевнув, подытожил Саша. — Давайте честно, девчонки, ребят, поднимите руки, кто хоть раз мастурбировал? Ну, к-мон, гайз, — встречая неодобрение в глазах окружающих, протянул он, — это мы с вами, а к нам придут ребята с улицы, с такими же проблемами, и нам нужно будет их слушать, нам нужно будет понимать, с чем они пришли, и почему их что-либо не устраивает. Мы хотим помочь им, и прежде всего нам следует быть честными друг с другом.
В заключении он повторил вопрос и поднял руку, остальные переглянулись. Все, кроме Доры, подняли руки. Она — стыдливо опустила взгляд, оставив подвешенный дрожащий локоть, вспоминая недавнюю исповедь у святого отца.
ebooksa