В зале шепот, переговоры.
Проходит некоторое время.
— Суд идет! — раздается возглас судебного пристава.
Сбоку крутится молодой адвокат-еврейчик.
Дверь к публике открывается и входят три убелевших сединой старца. Это члены Окружного Суда. Она садятся.
Всюду торжественное молчание.
Председатель начинает дело.
— Вы же Петр Егоров Трындин, он же Илья Федотьич?
— Я, — отвечает смело подсудимый.
Начинаются банальные вопросы о числе лет подсудимого и пр.
— Крестьянин Пензенской губ., Петр Егоров Трындин, — читает секретарь, — обвиняемый в том, что при живой жене в Пензенской губернии, он был ровно тридцать девять раз женат и в конце концов предпоследнюю свою жену зарезал.
Идут детали события.
— Признаете вы себя виновным? — спрашивает его председатель.
— В сорокаженстве я признаю себя, — говорит подсудимый, видимо, бравируя количеством браков, — а в убийстве нет.
Начинается дело и допрос свидетелей. В конце концов дело выяснилось. Свидетели все были против Трындина.
Не помогла и речь адвоката.
Трындина засудили на двадцать лет каторги.
Темная, неуютная одиночная камера тюрьмы.
В ней у стола на пустой деревянной скамейке сидит Илья Федотьич и что то думает.
О чем он думает, это неизвестно.