Но, поскольку эти ощущения боли или наслаждения были абстрактными и переживались только в душе, я всего лишь смогу крикнуть, что пережил нечто печальное или радостное.
— Мой малыш, — сказал доктор, — я не хочу обижать тебя, но ты рассуждаешь не как юноша, которому скоро исполнится двадцать лет, а как пятнадцатилетний мальчуган, прочитавший тайком от своего доктора несколько умных книжек.
И к чему нас приведут твои рассуждения, мой мальчик? Эти метафизические шарады утомляют мозг и только портят нам такой приятный сегодняшний вечер.
— Доктор, я всего лишь пытаюсь сказать вам, что все эти годы я жил в ином мире, совершенно не похожем на тот мир, в котором мы живем сейчас, и о котором я ничего не могу рассказать, потому что я чувствую себя пленником темной сферы… Ничего, ничего… Единственное, что осталось у меня — это абстрактная память, которую я с иронией называю памятью души.
— И только?.. — спросил доктор, вытирая проступивший у него на лбу обильный пот. — Только это?..
— Еще страх, невыразимый ужас, нечто невероятное, отвратительное.
Доктор Санторикс расстался с нами гораздо позже, чем рассчитывал.
Он не только постоянно дежурил возле меня; он стоял на страже возле моего разума. Он старался предугадывать мои мысли, утомляя меня широчайшим набором развлечений: рыбная ловля, теннис, бесконечные карточные партии, домино, триктрак, шашки… Но он отклонял шахматы, хотя и достаточно популярные в Голландии.
— Эта игра слишком утомительная для вашего мозга! — категорично заявлял он.
Однажды я застал его в баре; он был поглощен какой-то только что приобретенной книгой, на полях которой делал пометки.
Ночью я стащил у него эту книгу, чтобы посмотреть, что он написал в ней карандашом.
Книга оказалась популярным очерком, посвященным теории Эйнштейна. В подчеркнутом абзаце говорилось, что игрок в шахматы является привилегированным мыслителем, получившим, наряду с несколькими выдающимися математиками, возможность задуматься о четвертом измерении.
Эта фраза ничего мне не сказала, это были просто слова, но она что-то задела во мне; какие-то тайные струны завибрировали в моей душе, словно до нее донеслось приглушенное эхо таинственного колокола, затерявшегося в безграничном пространстве.
Глава третья
Бар «У лукавого китайца»
Самоконтроль…
Не знаю, кто придумал это слово-гибрид.
Возможно, это был маньяк, испытавший частичную амнезию, пытающийся всеми доступными ему способами вспомнить свои вчерашние мысли и поступки.
По сути, именно этим я и занимался тайком от Гертруды и доктора Санторикса…
Но я упреждаю события; для меня самоконтроль отнюдь не был игрой[61]…
ebooksa