У пределов мрака

22
18
20
22
24
26
28
30

— Корешок — это мойщик бутылок, он работает у аптекаря Цукербайна, — пояснил Пиперман Эксхему. — Это неприятный уродливый карлик.

— Где Корешок? Приведите его сюда! — закричали собравшиеся. — Если он не захочет говорить, мы вырвем у него язык!

По знаку герра Веттерфане два стражника с алебардами попытались разогнать толпу. Но возмущенные горожане накинулись на них и мгновенно обезоружили, так что беднягам пришлось поспешно укрыться в здании мэрии.

Советник тоже был вынужден спрятаться, захлопнув окно, после того как в него полетели гнилая тыква и несколько ничуть не более свежих луковиц, за которыми вполне могли последовать булыжники.

— Настоящая революция! — воскликнул Джон, и похлопал коня по шее, стараясь поскорее отъехать с места стычки.

В этот момент крики вспыхнули с новой силой.

— Корешок! Мы его поймали! Он прятался, негодяй! Где веревка? Его нужно повесить!

На глазах у Джона разыгрывалась отвратительная сцена.

Два рыбака в серых блузах притащили на площадь небольшого сгорбленного человечка, осыпая его тумаками.

Эксхем услышал, как бедняга кричит от боли и отчаяния:

— Я ни в чем не виноват! Я ничего не знаю! Не бейте меня… Боже, они хотят меня убить… Неужели никто не спасет меня?

Вопли карлика звучали с таким отчаянием, что Джон не выдержал. Он направил коня в толпу и остановился перед рыбаками.

— Прошу вас, отпустите этого бедолагу, — решительно потребовал он.

— Не вмешивайтесь не в свое дело, — прозвучал ответ, и вокруг него замелькали сжатые кулаки.

— Я тоже люблю хорошую драку! — рассмеялся Джон. — Но я считаю своим делом — встать на сторону слабого, который не может сопротивляться более сильным. Отпустите его!

— Да, отпустите беднягу, раз англичанин требует! — вмешался Пиперман. — Этот господин вчера спас фрау Зорн из лап полицейских.

— И он сорвал парик с головы аптекаря! — раздались голоса.

Рыбаки дружно расхохотались.

— Так это он? Ну, тогда мы не сможем отказать ему! Но Корешок все равно должен рассказать нам все, что он знает.

— Я ничего не знаю! — захныкал человечек.