— Это человек, которого можно назвать светочем науки, но совсем не обязательно, что он сможет вернуть мне свет!
— Милорд простит меня, если я осмелюсь возразить. Ученый господин с трудной фамилией сказал господину Макинтайру, что если операция пройдет успешно…
— Ладно, ладно, Ларкинс…
— …то милорд сможет увидеть горящие свечи на новогодней елке.
— У нас не будет новогодней елки, Ларкинс.
— Леди Дьюкен сказала мне, что пришлет нам…
— Если так, то пусть она сама и украшает ее!
— Нет сэр, украшением должна заняться другая дама…
Джон Эксхем возмущенно помотал головой.
— Сколько раз я говорил вам, Ларкинс, не упоминать при мне эту даму. Я говорю вам в последний раз, что я не хочу иметь никаких дел с леди Лидаун, даже в случае, если она вернула себе девичью фамилию.
— Да, ее сейчас зовут Маргарет Грирсон…
— Не упоминайте это имя, Ларкинс.
— Как будет угодно милорду, но…
— Никаких но, Ларкинс!
Нельзя было не заметить, что этот разговор крайне огорчил старого верного Ларкинса.
— Я всего лишь слуга, сэр, и человек простой, к тому же очень старый, но это не значит, что у меня нет сердца. Она ежедневно появляется здесь и обеспокоенно, со слезами на глазах, спрашивает о вашем состоянии.
Когда однажды я смог сказать ей, что к милорду вернулась способность говорить, она упала на колени и принялась пылко благодарить Господа.
— Ларкинс, — тихо спросил Эксхем, — она приходила сюда?
— Милорд в это время спал, — уклончиво ответил слуга.
— Но она была здесь?