У пределов мрака

А. ван Хагеланд

Загадочная птица

1

Дом напротив

В самом начале прошлого века в Глазго продолжал существовать прибрежный квартал, расположенный между верфями «Халетт & Халетт» и рекой Клайд. Это был грязный пятачок с древними домишками, доведенными до полуразрушенного состояния водами, как небесными, так и земными. Он был известен как поселок Сен-Брилл. Вы напрасно попытаетесь найти в справочниках имя этого святого, впрочем, существовавшего в качестве покровителя всех бедняков, обитающих на морских берегах. В поселке имелись подозрительные таверны, отпускавшие напитки в долг, и столь же подозрительные мелкие торговцы. На прилавках под открытым небом, перед фасадами, словно изъеденными проказой, они раскладывали свежую добычу, собранную во время морского отлива, а также птицу сомнительного качества и козье мясо. Местный портовый сброд охотно посещал поселок, где обычно находил надежное укрытие от речной полиции и королевских судебных исполнителей.

Забавно, но в самом сердце этого лабиринта уродства и нищеты находилось красивое богатое здание, которое обитатели Сен-Брилла с гордостью называли замком Масгрейва.

Все окна этого капитального строения из серого камня были закрыты дубовыми ставнями, а из его монументальных труб дым не поднимался уже много лет. Несмотря на это сенбриллийцы, как называли жителей поселка, утверждали, что последний хозяин Масгрейва продолжал жить в нем, одинокий и загадочный.

Действительно, дважды в месяц маленький тщедушный человечек с хитрой физиономией, в сопровождении сержанта королевской полиции, открывал тяжелую резную дверь и входил в дом, старательно закрывая дверь за собой. Оставался он в величественном и мрачном здании обычно не дольше часа.

Вокруг замка Масгрейва располагались скособоченные домишки с выбитыми стеклами и с выгоревшими при неоднократно повторявшихся пожарах деревянными частями строений, после чего они, как правило, оказывались окончательно заброшенными.

Уцелевший от огня подвал одной из хижин был арендован местным оригиналом Соломоном Беллом, он же просто Сол Белл, использовавшим подвал в качестве мастерской, лавочки и одновременно жилья, в котором он обитал вместе с внуком Дерриком, которого местная ребятня прозвала Черным Рикки, несмотря на то, что шевелюра у него была светлая, как пшеничные колосья.

Чтобы ознакомиться со странными сокровищами Сола Белла, в его святилище нужно было спуститься по лестнице в семь ступеней.

Вообще нужно сказать, что обитатели Сен-Брилла даже гордились заведением Сола, носившем звучное название «Кабинет естественной истории». Это престижное определение было написано на доске красными буквами; оно дополнялось коротким рекламным текстом:

«Соломон Белл, таксидермист. Изготовляет чучела собак, кошек и птиц, придавая им естественный облик. Продает и покупает редкие экземпляры. Специализируется на морских птицах».

Дождливым сентябрьским вечером 1802 года старый Сол зажег снабженную водяной линзой лампу, бросавшую холодный зеленоватый свет на верстак со странными инструментами, необходимыми для его не менее странной профессии.

Старый таксидермист выглядел озабоченным; он то и дело посматривал на большие часы из желтой меди, висевшие на стене.

— Что-то Рикки опаздывает, — пробормотал он, — наверное, парень снова отправился за добычей и шляется по берегам реки вместо того, чтобы сидеть на занятиях в школе. Подумать только, что я хотел, чтобы он стал ученым, профессором естественной истории, тогда как он отдает все время ловле рыбы, устройству ловушек на водоплавающих птиц и дракам с юнгами курсирующих по Клайду парусников.

Чья-то тень упала на ведущую в подвал лестницу, и Сол, решивший, что к нему наведался случайный клиент, обратился к вошедшему с приветствием.

— Вы действительно рады моему появлению, Соломон Белл? — пропищал тонкий голосок. — Следует ли из этого заключить, что вы просто не узнали меня, или что у вас появились деньги, чтобы рассчитаться за трехмесячную задержку с оплатой аренды?

— Боже мой, это же вы, мсье Лампрей, — воскликнул старик, разглядев костлявую физиономию посетителя особняка Масгрейв.

Зашеус Лампрей, адвокат, поверенный и вообще деловая личность, занимающаяся всем, что так или иначе имеет отношение к закону, обладал в Глазго и его окрестностях репутацией опасного человека. Он спустился мягкими шагами по ступенькам лестницы, выбрал наименее кривоногую табуретку, сел и уставился своими красными глазками на верстак.

— Увы, — бросил он, — если я попытаюсь продать весь этот хлам на рынке в Сен-Дунстане, то я не выручу и двух крон, тогда как вы, Соломон Белл, задолжали мне шесть. Шесть крон, и это не учитывая набежавшие проценты и судебные издержки. Мой дорогой, я уверен, что вы неизбежно окажетесь в долговой тюрьме, если наши отношения будут продолжаться таким образом.