Когда дождь и ветер стучат в окно

22
18
20
22
24
26
28
30

— Оставим Вилиса в покое. Его могила порастет травой, и никто не вспомнит о нем. А вот я, к твоему сожалению, вернулся живым.

— К чему такой тон?

— Я пока не вижу, чтобы выполнялись обещания, данные мне в этой же комнате.

Силинь рассердился:

— То, что тебе обещали, ты получишь.

— Я жду.

— Деньги ты уже получил.

— Несчастные сто двадцать крон?

— Сколько же ты хотел? Не забывай, что деньги тут очень, очень дороги, а для нас, латышей, они будут все дороже и дороже. Сто двадцать крон — большие деньги. Любой беженец был бы счастлив получить их. Но я обещаю, что ты получишь еще.

— Сколько?

— Трудно сказать, но, по крайней мере, столько же. И право жить в Стокгольме — как тебе обещали. И документы — как обещали.

— И это все?

— Чего же еще?

Лейнасар не знал, что ответить. Его охватило такое же мрачное настроение, как тогда, когда Змей проворно выбрался из столовой, оставив записку, что им ничего не полагается и что следует еще с них за питание и место в бараке. Снова его обманули! Снова одурачили!

— Да чего же ты все-таки хочешь? Не забывай, что и я ездил с вами, а мне и в голову не придет попросить за это что-нибудь. Я — патриот. Я это сделал для блага родины! Неужели ты совсем лишен патриотических чувств?

Лейнасар медленно поднял глаза и уставился на Силиня, на лице которого промелькнули едва заметное беспокойство и явное желание: скорей бы избавиться от этого назойливого собеседника. Лейнасар процедил сквозь зубы:

— Патриотизм кормит таких, как ты, как Доктор, а я за этот патриотизм не могу себе даже приличного пальто купить.

— Ладно, ладно, купишь себе пальто, обувь и перчатки. Эти расходы я тебе возмещу отдельно. Кроме того, в другой комнате, в углу, еще стоит твой чемодан, ты оставил его, когда уезжал. Там есть кое-какие вещички, они тебе пригодятся.

В комнате на самом деле хранился чемодан Лейнасара, приобретенный тут же, в Стокгольме, чтобы сложить вещи, которые нельзя было взять с собой: костюм, несколько смен белья, старые туфли и еще кое-что.

Силинь опять криво заулыбался. Это барахло, которое он не раз хотел вышвырнуть, очень хорошо спасало положение.