Черная Сигара вышел из каюты совсем заспанный, с дымящейся сигарой в зубах. Посмотрев на компас и на летящих чаек, он прибавил скорости и взял нужный курс. Когда вдали показалась едва заметная полоска суши, он выключил мотор:
— Рухну.
Весь день «Тень сатаны» качалась на волнах, держа в поле зрения темно-синюю дымку. Ее нельзя было терять из виду, а приблизиться к ней они не смели.
Стаи чаек над островом были верным ориентиром.
Наступила долгожданная ночь, такая же темная, как предыдущая. Было около часа ночи, когда «Тень сатаны» быстро пошла в сторону Приежусилса. Возникло темное очертание прибрежного леса, и Лейнасар стал рядом с Черной Сигарой, жестами регулируя направление лодки.
Вот и мол рыбацкой пристани; одинокий и тихий, он уходил в море. Ни в конце мола, ни на берегу — никаких огней. Трудовая жизнь здесь затихла, никому и в голову не придет, что сюда крадется человек, которого вынянчило это тихое побережье и который теперь стал его злейшим врагом.
Лейнасар порывисто вскидывает на плечи одну сумку и, взяв в руки другую, готовится к прыжку. «Тень сатаны», словно ее хлестнули кнутом, бросается вперед. Борт ее скользит вдоль мола. Лодка на миг замедляет ход. Лейнасар прыгает, ощущает встречный удар мола и остается неподвижно лежать на камнях. А мотор уже работает на полную мощь, лодка так резко поворачивает, что кажется, вот-вот перевернется. Выровнявшись, она так же мгновенно исчезает в темноте, как только что вынырнула из нее.
Настоящая тень сатаны — мелькнула и растворилась.
В эту же ночь Черная Сигара еще раз, никем не замеченный, прошел Ирбенский пролив.
Вторая глава
ОТЕЦ И СЫН
Вечером 5 августа приежусилсский рыбак Фрицис Лейнасар торчал дома один. Лайма, вернувшись после работы с рыбозавода, сразу же убежала в школу, на репетицию драмкружка. До двух-трех часов ночи ее дома и не жди. Нет у девчонки лейнасаровского спокойствия. Да и сам старик сегодня неспокоен. Расстроился из-за политики, которой всегда так чурался. Никакой охоты у него вчера не было в контору завода идти. Собрание, как всегда, обошлось бы и без него. Но Буллис пристал. «Сходим, Фрицис, — говорит, — послушаем, что новая пятилетка навалит на нас. Лучше, может, подыскать себе работенку полегче — на лесозаводе или в другом месте. А после собрания, гляди, еще танцы будут, с выпивкой и закуской».
А на самом деле: ни танцев, ни выпивки — одни огорчения да неприятности. Директор завода Скурбе говорил о задачах рыбаков: в 1950 году улов должен достичь 20 000 тонн. В 1948 году на рыбозаводе полностью возобновится производство шпрот и кильки, обновится рыболовный флот. Приежусилсские рыбаки тоже должны работать лучше, чем до сих пор. Вот тебе и раз! Лучше работать? Всю жизнь ходил в море, а теперь тебя учат, как работать. Пускай Скурбе пример покажет. Только дунет ветерок — у него весло из рук валится или мотор глохнет. Буллис так и сказал, и он, старый, бывалый рыбак, Буллиса поддержал, — да как не поддержать, хотя бы за самогон, которым Буллис угостил его перед собранием. Боже, что после этого было! Спекулянтам тайком рыбу сбывают! Водку хлещут! Только в полдень в море выходят! Больше всего от молодых досталось. Его же Лайма Буллису чуть глаза не выцарапала. Прямо бежать пришлось оттуда.
Потом еще раз к Буллису зашел, чтобы залить обиду. А с Буллиса что с гуся вода, сплюнул, и все. «Если нет на всем свете порядка, откуда возьмется он в Приежусилсе?» — сказал Буллис и выложил на стол целую кипу газет. Оказалось, он выписывает «Циню». Вот уже много дней газеты полны сообщений о Нюрнбергском процессе. Каких людей судят! С первого августа начали печатать заключительную речь главного прокурора Руденко. Когда Лейнасар стал приставать с вопросами, Буллис дал ему пачку газет: на, сам почитай.
И вот он, старый Лейнасар, в понедельник после обеда и весь вечер над политикой просидел. Нелегко это — чтение не очень давалось Лейнасару. Да еще новая орфография!
Про Нюрнбергский процесс Лейнасар прочитал все, от корки до корки. Читал и вздыхал.. Особенно над речью Руденко. И о ком только не говорил прокурор: о Геринге, Гессе, Бормане, Риббентропе, Кейтеле, Иодле, Кальтенбруннере, Розенберге… И ни одного доброго слова.
«О господи, господи! Буллис и в самом деле прав, что из-за каких-то речей директора завода Скурбе волноваться не стоит!»
Стемнело. Лейнасар зажег керосиновую лампу с отбитым стеклом. Скоро и она не нужна будет. В поселке проводят электричество. Завод и школа давно залиты светом.
Чтение продвигалось еще медленнее, но старик не сдавался. Долго он корпел над отчетом о республиканском собрании крестьян, а затем перешел к продолжению романа Вилиса Лациса «Буря». От мрачных и смутных мыслей сделалось тяжело на сердце. Очень хотелось верить в старое, но новое рвалось во все щели.
Скрипя и захлебываясь, стенные часы пробили двенадцать, но старый Лейнасар не сдавался. Сон все равно не шел. За окном гремело море. Углы комнаты тонули во мраке. Посередине — ворох дырявых сетей. Из-за политики этой за весь день и пальцем до них не коснулся. Уже начали глаза болеть. На дворе сердито залаяла собака. Кто же это там, на ночь глядя? Собака дружелюбно заскулила и умолкла. Лайма вернулась? Нет, должно быть, прохожий какой-нибудь. И старый Лейнасар продолжал одолевать строку за строкой.
ebooksa