Вдруг поток воздуха дернул пламя, из лампового стекла вырвалась копоть. Через мгновение пламя успокоилось.
Старый Лейнасар не слышал, как открылась дверь, но понял: в комнату кто-то вошел. Он неторопливо поднял на лоб очки и медленно обернулся. В темноте у дверей стоял человек высокого роста. Старик видел, что это не Буллис или кто-нибудь из соседей. Пришел чужой. Старик не испугался, но с появлением незнакомца стало как-то тревожно на душе. Незнакомец все еще молчал.
— Добрый вечер, — вдруг глуховато проговорил он.
Голос был чужой. Старик не ответил, только приподнялся, вытянул вперед жилистую шею и пристальнее всмотрелся в темноту.
— Отец, в самом деле не узнаешь?
— Ансис, ты?
Отец и сын шагнули друг к другу и сошлись на том месте, где круг света сливался с темнотой. Словно желая убедиться, не ошибся ли он, старый Лейнасар ухватился обеими руками за плечи Ансиса.
— А мы думали, что тебя уже нет в живых. Так долго ничего не слыхали о тебе…
— Как видишь, жив и здоров. Ну, так еще раз — добрый вечер, отец.
— Иди, иди на свет. Садись. Дай посмотреть на тебя.
Похудел как!
— И старше стал.
— Может быть, и старше. От войны не помолодеешь. И мне скоро на покой пора, вот и хорошо, что вернулся. Садись. В легионе был, что ли? Теперь многие оттуда возвращаются.
Лейнасар внимательно оглядел комнату. Посмотрел в черное окно. Стянул с кровати одеяло и повесил на торчавшие по обе стороны окна ржавые гвозди.
Отец следил за сыном, ничего не понимая.
— Сюда никто заглядывать не станет, и прятать нам нечего. Мы не богатеи какие-нибудь. И то добро, что было, понемногу растаяло.
Ансис сел на стол и вывернул фитиль лампы.
— Времени у меня, отец, мало. Мне нужно спрятаться. Можно мне остаться у тебя на несколько дней, и чтоб никто…
— Ты удрал? Но разве это нужно было? Говорят, что скоро все легионеры дома будут.
— Я не удрал, я прибыл.