— Вы опять несете противную микстуру; я не могу ее пить, она горькая, — заговорила Луиза, едва сдерживая слезы, и, видимо, решив не принимать противное лекарство, быстро уткнула лицо в подушку.
Агата принялась ее уговаривать, но Луиза не поворачивала головы, продолжая лежать неподвижно. Прошло несколько минут.
— Так вы отказываетесь от лекарства? — заговорила, наконец, лазаретная дама, стараясь придать своему голосу более строгое выражение.
Ответа не последовало.
— Хорошо, с этой минуты вы не услышите ни одной сказки, ни одной историйки, а я только что собиралась рассказать вам случай из собственной жизни, то есть из времени моего детства, — случай интересный, он, главным образом, касается бывшей моей любимой куклы, которая чрезвычайно походила на вашу графинюшку.
— Вы хотели мне его рассказать? — отозвалась Луиза, приподняв голову.
— Но только в таком случае, если бы вы приняли лекарство.
Луиза постаралась улыбнуться и проговорила шепотом:
— Я согласна.
Затем открыла рот, подставила его Агате, а Агата не замедлила воспользоваться благоприятной минутой, чтоб влить туда лекарство.
— Ай, как гадко, как противно! — вскричала моя немочка, зажмурив глаза и сделав страшную гримасу, но Агата поспешила вынуть из кармана барбарисовый леденчик, подала его Луизе и, присев на стоявшей около кровати табуретке, приступила к обещанному рассказу:
— Когда я была маленькой девочкой, такою же, как вы, даже, пожалуй, еще моложе, — начала она своим всегдашним ласковым голосом, — моя крестная мать подарила мне прекрасную куклу с белокурыми вьющимися волосами, которые можно было заплетать в косы и завивать в локоны. Куклу эту я очень любила, не спускала с рук по целым дням, на ночь укладывала спать около себя на стуле, всюду, куда только было можно. Я брала ее с собою, сама шила для нее платье, белье, шляпки, одним словом, забавлялась точно так же, как вы с вашей графинюшкой.
Зиму родители мои жили в городе, а летом уезжали на дачу. Я очень любила летнюю жизнь, потому что большую половину дня проводила в саду или в парке, где мне было удобно катать мою куклу в нарочно купленной для этого плетеной колясочке. Мы совершали далекие прогулки, несмотря на то, что мама моя всегда бывала против этого.
«Маленькой девочке не следует отходить от дому», — повторяла она каждый раз, как видела наши сборы, но я не хотела с нею согласиться и с каждым разом все дальше и все дальше углублялась в парк, где было столько разных красных полевых цветов, столько прекрасных птичек, бабочек…
Забравшись однажды уже слишком далеко, я почувствовала, что мне делается страшно, и хотела воротиться, как вдруг из-за угла показался какой-то человек с длинными черными волосами, он нес на плечах шарманку17 и кожаный ящик.
«Здравствуй, девочка, — сказал он, взглянув на меня исподлобья. — Куда пробираешься?»
Я задрожала от страха и не могла ничего ответить.
«Какая у тебя прекрасная кукла, — продолжал, между тем, незнакомец, — она как раз подходит под пару моему китайцу…»
С этими словами он спустил на землю шарманку, открыл ящик и начал показывать мне находившихся там кукол, которые были одеты китайцами, испанцами, итальянцами.
При виде кукол я ободрилась, сделала шаг вперед и даже решилась заговорить.
ebooksa