Заземление

– Не отдавай меня назад. Защити. Прошу тебя…

Город по ту сторону улыбнулся ей, оскалив окна высоток: то ли с сочувствием, то ли злорадствуя. «Приходи ко мне», – шептал он. Было ли это приглашением на радушный приём, или зовом паука, расставившего сети? Легко ли будет там?

– Не думала, что твои чувства ничего не стоят, – провозгласила мать за дверью.

На этот раз укол совести оказался куда сильнее.

2

– Не думала, что твои чувства ничего не стоят, – с укором проговорила Анацеа и покосилась на дверь подсобки.

Звенящая, полная пыли темнота выглядывала из щели. Старшая Бессамори уже знала, что Кантана там – дар не давал растеряться. Конечно, она могла бы зайти внутрь сама и выволочь нерадивую дочь за волосы, но такого развития событий хотелось меньше всего. Кантана должна осознать свои ошибки сама. Покаяться и послушаться мать. Пусть учится уступить своей гордыне – это пригодится ей в новой жизни. Там, куда она отправится после того, что должна сделать, все такие!

– Она выйдет, – повторила Анацеа шёпотом. – Выйдет, я чувствую это!

Мальчик-иномирянин стиснул губы и отвёл взгляд. Возможно, он просто устал спорить, но, по крайней мере, не полез со своими возражениями. Потому что знает, малец – на этот раз она, Анацеа Бессамори, права!

Тиарэ опустила руку на лоб и захлопнула глаза, уронив изогнутую ресницу на щёку. Ситуация явно её утомляла. Тилен горбилась чуть поодаль: застывшая, тощая и окаменевшая. Анацеа, конечно же, знала, о чём она думает.

– Прошу вас, – подал голос Нери, но уже без особого энтузиазма. – Не нужно её наказывать. Она – жертва любопытства, только и всего.

– Когда ты поймёшь, Нери, в чём дело, – проговорила Анацеа, вспоминая клеймо на его спине и стараясь сдерживать себя, – ты сам захочешь счёты с жизнью свести.

– Не стоит драматизировать, – Окто высунулась из-за плеча иномирянина. – Чувства неподвластны рассудку…

– Молчи, Окто, – Анацеа знала, что она скажет. Одного отрицать она не могла: уму и сообразительности мошенницы мог бы позавидовать любой член Совета. Применяла бы ещё свои таланты по назначению! – Просто молчи…

– Здравый смысл не может удержать порывов, – Венена вскинула бровь. – Кантана не отстаёт от вас. Правда, госпожа Бессамори?

– Я, кажется, велела молчать, – осекла Анацеа. – Как член Совета…

– Мне больше нечего бояться, – Венена с дерзостью пожала плечом. – Я уже под трибуналом, верно? Вы ведь где-то пропадали целых три дня за девять месяцев до рождения вашей младшей, так? В это же время таинственным образом исчез ваш муж, Кантимир. Не кажется ли вам, госпожа Бессамори, что Кантана слишком смугла и черна для вашего клана?!

Анацеа задохнулась. Ярость пошла горлом, зависнув невысказанными словами на кончике языка. Венена была слишком мала в ту пору, чтобы что-то знать… А, может, она и не родилась ещё к тому моменту. Так значит, либо она намеренно покупала информацию, готовя мятеж, либо в городе во всю обсуждают тайные уголки её жизни! Впрочем, неудивительно. Она, как член Совета, могла вешать горожанам на уши любую лапшу, но только идиоту не бросится в глаза то, насколько Кантана отличается от братьев и сестёр цветом волос, разрезом глаз и тоном кожи. Покровители отметили грехопадение Анацеа и, дабы наказать её, сделали так, что Кантана взяла всё от отца.

– Не кажется ли вам, госпожа Окто, – Анацеа надменно вздёрнула подбородок, – что говорить о внебрачных связях может только тот, кто сам чист?

Огонёк обиды блеснул в зрачках Венены, но на этот раз она удержалась от броска.