Заземление

Последовав её совету, Нери нырнул под стол. И вовремя. В тот же миг до слуха донеслись голоса дозорных.

– Они здесь, – прокомментировал один. – Точно говорю. Выше пойти не могли. Не перебрались бы через дыру.

– Вот и чудесно, – отозвался другой. – Сами загнали себя в ловушку. Закрывай дверь! Дождёмся подкрепления и сдадим блудную дочь с её дружком мамочке.

– Интересно, что скажет Анацеа?

Кантана прижалась в темноте к Нери. Даже сквозь толстую ткань платья он чувствовал, как её трясёт. Нери вжался в пол. Мурашки ужаса бегали по спине, но вместе с тем парадоксальное торжество эйфории разливалось по сосудам, как яд. Оно несло с собой тепло, счастье свободы и неконтролируемое желание смеяться. И когда дверь заскрипела, закрываясь, он с ужасом ощутил, как губы растягиваются в усмешке, а грудь сотрясают спазмы истеричного хохота.

– Дурак! – проговорила Кантана, зажимая ему рот.

Но Нери не мог больше себя контролировать. Смех рвался наружу чистым потоком. Мир вокруг внезапно показался нелепой бутафорией – жалкой декорацией к компьютерной игре. Они слишком много пережили за день, и, возможно, смех теперь был единственным способом сохранить здравомыслие и трезвость рассудка.

Брус затвора затрещал, ложась на крючки. Теперь они были заперты. От этого захотелось смеяться ещё сильнее, что Нери и сделал. Слёзы текли по щекам, в носу скапливалась влага. Смех, которому не давали освободиться, распирал его изнутри. Пытаясь удержаться от непозволительной слабости, он нащупал в темноте свободную руку Кантаны и сжал её, словно нить, ведущую к спасению.

– Дурак, – повторила Кантана, ещё сильнее сдавливая его рот. 

Глава 3

Дочь двух миров 

1

Когда шаги за дверью стихли, перейдя в пугающую тишину, Кантана убрала ладонь от лица Нери. Тот всё ещё не различал в темноте ни зги, но почему-то был уверен, что спутница победно улыбается.

– Молодец, хорошо держался, – не без ехидства изрекла Кантана.

Нери провёл ладонью по щеке. Он всё ещё отчётливо чувствовал её пальцы на коже.

– Спасибо, – язвительно проговорил, разминая затёкшую шею. – Кто, в конце концов, из нас мужская особь?

– Мне казалось, тебя вот-вот пробьёт хохот, – призналась Кантана, прижимаясь к нему плечом. – Извини уж, я не могла это допустить.

Нери облизал пересохшие губы. Солоноватый привкус чужой кожи растаял на языке. Глаза постепенно привыкали к темноте. Стеллажи по обе стороны сверкали зубами книжных томов. Впереди вырисовывалась арка окна.

– Жить можно, – прокомментировал он со знанием дела. Точнее, с полным незнанием. – Вопрос в том, как долго.

Глубокую тьму рассекла игла ехидного смешка. Переделка явно доставляла Кантане удовольствие. Нери поёжился: её дурная привычка гулять по острию ножа не могла не раздражать.