Ночной поезд

– Это городской телефон, – сказала она. – Странно. Никто никогда по нему не звонит. Пожалуй, я лучше отвечу. Раздражает, когда он так трезвонит.

Она исчезла, и, оставшись одна, я открыла шкаф для документов. Я почувствовала отвращение к себе, но другого выхода как будто не было. Когда-нибудь я все объясню или верну это обратно. Вероятно, Айрис даже не заметит.

Через минуту она вернулась, качая головой.

– Все в порядке? – спросила я, отвернувшись от окна и подойдя к ней.

– Да, – отозвалась она. – Во всяком случае, я так думаю. Никто не ответил. Когда я набрала 1471, номер не определился[34].

Мы прошли через крохотную лестничную площадку и спустились на первый этаж.

– У нас такое случается постоянно, – заметила я. – Это спам. Они просто звонят по всем номерам.

– Правда? Ну ладно. Раньше такого не было. Впрочем, какая разница. Выпьем еще кофе?

– Да, – кивнула я. – Это было бы чудесно.

Глава 11

Январь

Рождество наконец-то закончилось. Мы с Сэмом отметили Новый год в Фалмуте только вдвоем. Там мы ни с кем не разговаривали, а после побрели домой сквозь послеполуночные толпы людей, отрезанные от окружающего шумного веселья. В первый вечер нового года я обняла мужа и тронулась в путь с предательски легким сердцем, с предательски учащенным пульсом, чтобы успеть на поезд. Гай ждал меня в вагоне-салоне. Все так, будто и не было этого перерыва.

Недели проходили как одно сплошное расплывчатое пятно. Я была одержима Гаем до умопомрачения. Я никогда не испытывала ничего подобного. Я желала лишь быть с ним, дотрагиваться до него, разговаривать с ним. Все остальное не имело значения.

Я узнала каждый дюйм его тела, а он – каждый дюйм моего. Оглядывая незнакомцев и коллег, я спрашивала себя, испытывали ли они когда-нибудь такую сексуальную одержимость. Начинались ли браки других людей с этих фейерверков? Потому ли Леон советовал мне, когда я познакомилась с Сэмом, не выходить за него? Предвидел ли он то, чего не смогла прозреть я: что однажды вдруг наступит нечто подобное, подхватит меня и увлечет за собой?

Я так долго была хорошей. Когда-то давно я была плохой, и вот теперь я стала такой снова; но на этот раз я плохая по-другому, и ставки ниже. Возможно, поэтому я справлялась.

Даже чувство вины, ложь, волнение на лице Сэма, когда я приезжала домой в субботнее утро, и его грусть, когда я уезжала вечером в воскресенье, не смогли меня остановить. Я знала, что поступаю дурно. Знала, что мой брак закончился. Мне хотелось развестись немедленно, но что-то всякий раз меня останавливало: иногда это было ожидание, что чары рассеются и я брошусь обратно к Сэму и стану молить его о прощении, спрашивая себя, во что, черт возьми, я играла. Иногда я уже открывала рот, чтобы во всем признаться, но тут же обнаруживала, что не могу. Я хотела Гая, одного только Гая, постоянно.

Дома я бывала мила с Сэмом, как на Рождество. Я вела себя с ним милее, чем когда-либо прежде. Я была тактична и заботлива, интересовалась всем, что он говорит, и находила силы, чтобы ходить с ним на прогулки и сидеть в пабах. Время от времени я занималась с ним сексом, представляя, что он мой любовник. Я ненавидела себя за то, что это делаю, и одновременно за то, что этого не делаю.

Мне повсюду виделись тени и фантомы. Я чувствовала, что кто-то за мной следит, знала, что я в опасности, хотя реальная ли это была опасность или мой ум просто преобразовывал внутреннюю тревожность в ощущение внешней угрозы, я сказать не могла. Я старалась убедить себя, что мне лишь мерещится пагубное присутствие кого-то, кто следит за мной из-за углов, таится за дверями. Я почти надеялась, что кто-то сфотографирует нас с Гаем в Лондоне, потому что это побудило бы нас к решительным действиям.

Я села в поезд до Хендона и провела там полдня, чтобы закончить начатые приготовления, а после этого постоянно таскала с собой свой аварийный комплект. От этого мне стало чуть-чуть лучше. Я не могла никому сказать о совершенном, потому что те, кто не боялся по-настоящему за собственную безопасность, не поймут. Я надеялась, что никому никогда не придется это узнать. Я всегда была готова к побегу, если придет нужда; и этот план у меня был самый лучший.

Сланцево-серым днем я стояла под дождем на мосту Ватерлоо, держа огромный зонтик, который нашла на работе и который, похоже, никому не принадлежал. Он был клетчатый и нелепый, и я рисковала попасть кому-нибудь в глаз его торчавшими спицами, зато он защищал от дождя.

Я быстро осмотрелась вокруг, ощущая на себе чей-то взгляд с противоположной стороны дороги, но там никого не оказалось.