Пролог (сборник)

Пауль достал с полки оранжевые очки. Мир приобрел привычный нормальный цвет. Раньше Пауль хотел поставить оранжевые линзы, многие ведь ходят с линзами, но линзы ему не пошли. Оказалось, что линзы сильно жмут, за ночь глаза не успевают отдохнуть, а утром нужны свежие глаза, а то подрезаться можно.

Пауль надел очки, спустился в кладовку, взял три косы. Вообще-то полагаются две косы, штатная и запасная, но Пауль всегда брал и третью. Для надежности. У одного лесника сломалась коса, а потом он наткнулся второй косой на штырь, торчащий из земли, и вторая коса сломалась тоже. Пришлось ему бежать за третьей, и фронт оголился, а закончилось тем, что всем пришлось работать два часа сверх плана.

Спрятав косы, Пауль посидел немного на сундуке, так полагается, для удачи, потом вышел на улицу. Как всегда, с утра посмотрел на небо. Чистое, синее, а через очки оранжевое. Безоблачное, тоже как всегда. Пауль вообще облака видел всего два раза, и то давно, семь, наверное, лет прошло. Они были похожи на пену и на вату.

Возле велосипеда возился сопляк. Его мать в прошлом году заблудилась, она тоже работала на подсеке. А еще раньше заблудился ее муж, отец мальчишки. Они все заблудились, и сопляка подселили к Паулю, Пауль его теперь воспитывал, поскольку был его соседом. Каждое утро мальчишка должен был проверять велосипед, если велосипед был не в порядке, сопляка надлежало колотить, таков порядок.

– Паш, – заныл мальчишка, увидев Пауля, – можно я вечером пойду, а?

– А спать кто будет? – спросил Пауль.

– Ну, почему нельзя играть? Я всего час. Ну, я пойду…

Пауль поглядел на сопляка. В шахматы он играет! Пауль хмыкнул. Один старый учит их играть в шахматы зачем-то. Один учит играть в шахматы, другой строит модели кораблей. Никто никогда даже лужи не видел, а он строит корабли. Лично Пауль бы послал этих старых на побеги, но на побеги их не посылали, даже напротив, платили маленькое пособие. Чтобы они строили свои корабли, играли в шахматы, рисовали картинки и бренчали на гитаре.

Говорят, что шахматы развивают мозг, Паулю же казалось, что гораздо лучше мозг развивает сон. Лучше спать. Чем дольше спишь – тем вернее движения. Но некоторые считают, что старые передают культуру. Какая культура в моделях парусников, Пауль не знал, но спорить ленился. Лучше спать.

– Я хочу поиграть, – канючил сопляк. – Нас должны учить…

Перед работой лучше ни с кем не ссориться, это тоже плохая примета.

– Ладно, – сказал Пауль. – Ладно, сходи…

Он еще хотел что-то сказать, что-нибудь поучительное и веское, но не нашел что. Что вообще сопляку можно сказать? Пауль подумал, что вот в свои годы он в шахматы не играл и вообще считал, что шахматы – это такие фигурки, которые отпугивают травяных духов. Поэтому он не стал ругать сопляка, решив поругать его вечером, зевнул хорошенько, сел на велосипед и поехал.

Дорога шла в гору, это было очень удобно – утром Пауль въезжал в гору, а вечером, уже уставший, катился вниз. Если бы было наоборот, то жизнь была бы тяжелее. Пауль катил вверх, а навстречу ему по глубокому желобу тек сок. Таких желобов всего было семнадцать, они сходились веером к фильтрационной станции. То, что большая часть периметра проходила по возвышенности, было гигантским плюсом – сок поступал на станцию, а затем в полис, и на это не требовалось никакой энергии. Только гравитация. Месяц где-то назад Пауль поймал сопляка, тот с приятелями поднимался почти к периметру, а затем скатывался по желобу до самой станции, Пауль тогда его хорошо отделал. Мальчишку вообще нужно чаще лупить, это улучшает кровообращение. Особенно если лупить силиконовым шнуром…

Пауль поморщился. Вспомнил. Раньше сок возили в бочках, еще в старом полисе. В каждую бочку впрягалось двенадцать человек. Пауль тоже работал на перевозке, до сих пор через плечо шрам – лямка однажды соскочила. Ну, это еще до того, как перешел на подсеку, в самой молодости.

Пауль быстро набирал скорость, он любил последние пятьсот метров проходить с ускорением, пятьсот метров – отличная разминка, да и дорога вдоль опушки хорошая, утоптанная до каменного состояния. Утренняя смена как раз заканчивала работу. Лесники устало махали косами, толстые стебли падали с водянистым звуком, их оттаскивали к мясорубке, разбирали на метровые отрезки и кидали в раструб, в желоб стекал готовый сок. Смена была зеленая, молчаливая и злая, утренняя смена всегда злая. Кто не будет зол, если ему не дают спать?

Сегодня сопляка отлуплю, решил Пауль. Шнуром. Для кровообращения. А то совсем меня не уважает, а я его как-никак на пять лет старше! Пусть старших чтит!

Лесники зачехляли косы, бригадир сидел на опрокинутом ведре и жевал зелень. С аппетитом. Даже с повышенным аппетитом, с таким повышенным, что Пауль отвернулся. Есть такие. Повернутся к зелени спиной и жрут, такая даже привычка есть – сидеть спиной к зелени. Безопасно, конечно, но только на первый взгляд. Сначала молодые сидят спиной к зелени, затем им хочется покрасоваться, они уходят в зелень, проводят там пикники. А потом пропадает страх, и они теряются.

– Как ты можешь есть ее с таким удовольствием? – спросил Пауль бригадира.

– Лучше есть ее с удовольствием, чем есть ее без удовольствия, – философски ответил тот. – Эй, вы, хватит работать, смена…