Он легонько повернул отмычку, зацепил ею язычок замка, повернул еще раз, молча поднял крышку и недовольно крякнул.
— Что такое? — спросил Колен и наклонился. — Черт! Еще один сундук…
— С тремя замками, — буркнул Маленький Жан. — Вот невезуха!.. Придется повозиться.
— Долго?
— Самое малое до полуночи.
В этот миг часы на колокольне пробили половину одиннадцатого, и Франсуа вздрогнул: этот механический звук неожиданно отозвался в нем острой болью, пронзившей позвоночник.
— Ступай в часовню, — велел ему Колен. — Стой на стреме и слушай, что там на улице. Потом тебя сменит Монтиньи.
— А если кто-то захочет войти?
— Дай войти и прикончи, — сказал Колен.
Франсуа не стал оспаривать приказ. Когда ему приказывали, он подчинялся. Впрочем, в такой час вряд ли кто-то помешает им: на улице стояла тишина, и ничто не выдавало присутствия в ризнице Колена и его сообщников. Когда Франсуа вышел и закрыл дверь ризницы, у него возникло ощущение, что там никого нет. Он оглядел часовню: в полутьме смутно вырисовывались кресла, скамьи, ступени, витражи, золоченые решетки и на колоннах изображения этапов крестного пути Спасителя.
«Сейчас пробьют часы», — подумал Франсуа.
И они действительно пробили одиннадцать раз; Франсуа считал каждый удар, прислушиваясь, как он падает во двор коллежа и замирает там. Наконец появился Ренье, пришедший сменить его.
— Ну как? — встрепенулся Франсуа. — Открыли?
— Пока нет, — хмуро ответил Ренье. — Замки не поддаются.
— А что Колен?
— Помогает.
И действительно, когда Франсуа вернулся в ризницу, оба занимались сундуком: Колен держал крышку, а Маленький Жан спокойно и сосредоточенно копался отмычкой в третьем замке, который никак не хотел открываться.
— А, это ты, — увидев Франсуа, бросил Колен. — Иди сюда. Подержи.
Сам же он, сменив Маленького Жана, вставил в замочную скважину новую очень тонкую отмычку, почти сразу же вытащил, взял другую, вставил, и вдруг лицо его просияло.
— Ну? — бросил Маленький Жан.