При малейшем нажатии из ран лез гной. Ужасно. Кожа покраснела. Пациент скривился, но молча терпел. Видно было, что ему ужасно больно.
— Придется промыть, — резюмировала я.
— Доктор сказал, нельзя тревожить, — напомнил мне пациент.
— Доктор? — саркастически повторила я. — Шарлатан ваш доктор.
— Но это ужасно больно. Я не шучу. Я…
— Будете вырываться? Герцог, подержите его. Опыт у вас есть!
— О, дьявол…
— Готовы убежать? Что ж, это огромный… скачок в сторону выздоровления. А теперь просто не мешайте мне. Потерпеть правда придется. Но раза за три вы привыкнете.
— За три раза?! Кристиан, мне мало одного палача, так ты притащил еще и второго, еще более жестокого?!
— Старина, извини, — Синеглазка развел руками. — Но этому палачу я доверяю больше, чем первому.
— А, то есть, этот палач тут затем, чтобы удовлетворить ваше любопытство?! Вылечит или нет?!
— И за этим тоже.
Я меж тем достала бинты и перекись. Служанка по велению пациента принесла красивый фарфоровый тазик для умывания, и больную ногу мы поместили туда.
Ух, и пенилась же перекись на болячках этого господина! Но я вычистила все, расколупала до свежего, живого, кровящего.
Дурно пахнущая сукровица, гной, а затем и кровь, чистая и алая, заляпали весь таз.
Он выглядел так, словно в него плевали все чахоточники этого мира.
Зато раны очистились. И выглядели как простые свежие раны.
Страдалец, с мокрым лбом и совершенно бледный, лежал на диване, раскинув руки.
— О, ужас, — простонал он, когда я осторожно принялась бинтовать его ногу. — Да полно, доктор. Чего вы теперь-то нежничаете? После всего того, что между нами было… Валяйте, стяните ее как следует.
— Только я решаю, что и как следует, — парировала я. — Раны чисты. Вероятно, завтра все вернется опять…