Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома

22
18
20
22
24
26
28
30

— Простите мне мою дерзость, — прощебетала Миранда нежным голоском, — но больше нам обратиться не к кому! А о вашей щедрости и великодушии ходят…

— Легенды, — подсказал Кристиан замявшейся девушке. — Но позвольте. Чем же я могу вам помочь?

— О! — произнесла Миранда замогильным голосом. Кажется, на нее накатило вдохновение. — Не будете ли вы так любезны, чтоб предоставить нам угол в своем гостеприимном доме. Наши силы истощены от скитаний. Мы терпим жестокие лишения!

Кристиан красноречиво оглядел уютную обстановку, мягкий диванчик за спиной у девушки, стол с остатками неплохого завтрака.

— Соглашусь, тут нерасторопная прислуга, — ответил он. — Но все не так ужасно. Да и в городе поговаривают, что дом ваш, как будто бы, не сильно пострадал? И уезжать из него нужды не было?

Миранда прикусила губку.

— Это все мама, — выпалила она после недолгих размышлений. — Ах, вы не понимаете, какой ад она пережила! Она обожжена! Ее комната выгорела! Дом пропах дымом! Она не может вернуться домой, ей все там напоминает о том ужасе, что она пережила!

Кристиан помолчал некоторое время после этой проникновенной речи.

— Могу я увидеть ее? — спросил он наконец.

— Ну, разумеется! — обрадовалась девушка.

Она провела его в соседнюю комнату, служащую спальней им всем троим.

Мадам Зина вольготно лежала на широкой кровати и дремала.

Одна.

Ночью они спали на этом ложе втроем. И мадам Зина действительно несладко приходилось. Дочери сопели, храпели, ворочались и толкались. Задевая мать, ее обожженное тело, причиняли ей боль.

Поэтому она не могла уснуть и маялась, глядя в черноту ночи.

Досыпала она днем, усадив одну дочь за написание слезливых писем герцогу, а вторую отправив домой, за слугами и завтраком. Питаться тем, что подают в гостинице, было совершенно невозможно!

Но и во сне не было покоя.

Иногда треск пожара вспоминался ей.

И эти проклятые голоса…

Они то смеялись, то кричали и плакали, сливаясь с треском ломающегося дерева.