Кристиан прищурил свои синие глаза.
Сейчас они были холодны, как лед.
— Не слишком ли много капризов для жертвы пожара? — спросил он насмешливо. — Тот, кто находится в затруднительном положении, принимает любую помощь с благодарностью, а не выбирает что получше.
Мадам Зина гневно вздернула подбородок.
— Я всегда, — отчетливо и твердо произнесла она, — выбираю самое лучшее. И никогда не буду довольствоваться малым. Я не так воспитана. Жить в невыносимых условиях — это не для меня!
Кристиан снова обвел взглядом покои госпожи Эванс.
— Кое у кого условия намного хуже ваших, — заметил он. — Но этот кое-кто не капризничает и не требует к себе особого отношения.
— На что это вы намекаете? — вспыхнула мадам Зина.
— На вашу падчерицу, Эрику Эванс, — прямо ответил Кристиан. — Вы совершили невероятную жестокость по отношению к ней. Выгнали ее на улицу с младенцем на руках. А к себе требуете милосердия?
Мадам Эванс схватилась за сердце забинтованной рукой.
Застарелые шрамы вспыхнули огнем под ожогами.
— Да как вы можете!.. — выдохнула она гневно. Ее возмущение было таким натуральным, что любой поверил бы в него.
— Могу, — ответил Кристиан. — Я видел, в каких условиях она живет. Вашим комнатам далеко до того, что называется нищетой. Вы и представления не имеете, каково это на самом деле.
— Но я отдала ей этот дом!.. — выдохнула мадам Зина, хлопая четными глазками. — Большой, крепкий дом!
— Так может, теперь попросите у нее пристанища, если дом так хорош?
Старуха снова осеклась.
— Что вы можете знать! — горько проговорила она, вновь нацепив маску оскорбленной добродетели. — Вы пришли ранить меня? Оскорбить? Разбить мне сердце?
— Ваше сердце разбито? — вежливо поинтересовался Кристиан.
— Эта паршивая, неблагодарная девчонка! — горько ответила мадам Зина. — Вы не знаете о ней всей правды! Вы не знаете, сколько горя я пережила в последнее время по ее вине! О, как я страдала! Мой дорогой муж УМЕР, не вынеся позора, который она принесла в наш дом!
— Даже так? — вежливо удивился Кристиан.