С хриплым карканьем она разбила стекло и комком грязных окровавленных перьев рухнула прямо на белые бумаги на столе законника.
И тотчас начала превращаться в нечто огромное, страшное, пугающее настолько, что законник осмелился выдернуть из-под нее пистолет после весьма долгой паузы.
Он раскачивался на стуле и просто рухнул назад, когда это чудовище свалилось на его стол.
И потребовалось время, чтоб он поднялся, отчаянно ругаясь, добрался до стола и выхватил пистолет из-под чудовищной туши, что росла и обретала очертания на его столе.
— Ни с места! — выкрикнул он. Щелкнул взведенный курок.
Но монстр на столе и не думал убегать.
На пол спустились ноги в потрепанных, грязных, заляпанных грязью ботинках.
Иссеченное по подолу платье в пятнах тины, плесени, глины прикрыло старые колени.
Мадам Эванс, выглядящая, как придорожная побирушка, растрепанная, отощавшая, сползла со стола законника, оставляя грязные отпечатки рук на его документах.
Я так и вскрикнула, прижимая к груди бумаги.
Никогда еще мачеха не внушала мне большего страха и трепета.
Разодетая в лучшие одежды, тщательно причесанная и глядящая свысока с ухмылкой — нет.
— Ш-што, — прошипела она, трясясь от злости и слабости, глядя на нас с ненавистью, — попались?
И это было жутче всего.
Трое здоровых, сильных людей, попались ей, больной старухе?!
Законник молча, не медля ни минуты, выстрелил.
Он милосердно метил ей в плечо, чтобы не убить, но ранить.
Пуля должна была отшвырнуть хрупкое тело вон, а боль — отрезвить безумную.
Но не тут-то было.
Мадам Эванс оказалась крепкой, словно отлитой из металла.
ebooksa