– Ага, – кивает мажорка. – Вот сейчас полежу немного, и полезу опять к своему котику.
– С чего это я вдруг котиком стал?
– А кто же ты?
– Я кот! Большой и сильный!
– Хорошо, – усмехается мажорка, – мейн-кун. Мне нравится.
– Сама ты мейн-кун, – нарочито дуюсь.
– Так они мои самые любимые. Очень красивая порода, – слышится от Максим.
– Ну да, конечно. Ты только что сама это придумала.
– Правда же. Посмотри в интернете, если не веришь, насколько хороши.
– Делать мне больше нечего, – ворчу недовольно.
В ответ мажорка берет смартфон, включает его и ищет что-то. Попутно аппарат начинает непрерывно вибрировать, принимая извещения о пропущенных звонках, СМС, сообщениях в мессенджерах, электронных письмах. Кто-то явно до неё пытается достучаться.
– Ого, сколько вас тут набежало, – удивляется Максим. Но потом показывает мне экран. – Вот, полюбуйся, Фома неверующий.
– «Мейн-кун – аборигенная порода кошек Северной Америки… Как правило глаза яркие, расцветка варьируются от голубых до зеленых и золотых», – читаю вслух. После этого мне ничего не остается, как признать своё поражение. – Ладно, сдаюсь. В самом деле очень красивые кошки.
– Вот и славно, мой мейн-кунчик, – улыбается Максим, а в глазах опять у неё саркастические бесенята прыгают. Вот ведь неуёмная!
– Ты лучше скажи, что нам по-настоящему дальше делать? – спрашиваю, усевшись на кровати и закрывшись одеялом до самого подбородка. В каюте стало немного прохладно – из приоткрытого иллюминатора завевает речным ветерком и сыростью. Но Максим, которая бесстыдно растянулась рядом, словно не замечает изменений температуры.
– Искать того, кто обладает достаточной мотивацией, чтобы нас уничтожить, – серьезно отвечает мажорка.
– Как же мы это сделаем, сидя на яхте посреди водохранилища? – удивляюсь я. – Разве мы сюда не за тем прибыли, чтобы отсидеться в глухой обороне?
– Чтобы дух перевести, – поправляет Максим. – Отсиживаться некогда.
Она берет телефон и начинает смотреть, кто и что написал. Я спокойно лежу и дожидаюсь, может, какие-то новости узнаю? Мажорка между тем перелистывает послания, но её лицо остается непроницаемым. Пока брови не ползут вверх.