Двуликие

– Почему?

– Почему? Потому что это произошло тогда, когда Эфлея по приказу твоего отца, короля Грегора, встала на защиту Онтфорка. И мы, королевские солдаты, сражались против Калледиона, спасая этот несчастный Онтфорк. Мы несли потери. Но никто не останавливался, потому что это был наш долг – защищать дружественное королевство. А потом я и еще люди из моего отряда оказались в горящем доме. Почти все погибли. Я же остался жив, хоть и ранен. И как думаешь, кто мне помог? Эфлея и не подумала позаботиться обо мне и о моих друзьях, но нам повезло находиться недалеко от границы с Калледионом, куда нас, раненых эфлейских солдат, отвезли и вылечили! Понимаешь, милочка? Тогда-то я впервые и подумал, что напрасно был верен своему королевству. Пора передать власть тому, кто действительно умеет ей пользоваться.

– А повстанцы, значит, умеют ей пользоваться?! – с досадой воскликнула Маргарет.

– Калледион умеет. Я не безумец, стремящийся захватить власть, милочка. Я понимаю, что мое дело – сражение, а не правление. Править Эфлеей будет калледионский король, а повстанцы будут вознаграждены за помощь ему.

– Мы готовы, – в комнату заглянул Коршун Викт. – Едем?

– Едем, – подтвердил Нэйт. – Вставай, милочка, прогуляемся немного.

Когда они вышли на улицу, уже рассвело. Нэйту вывели лошадь. Он посадил Маргарет перед собой, чтобы лично приглядывать за пленницей. Несмотря на покалеченную руку, Нэйт быстро приноровился одинаково ловко удерживать и поводья, и принцессу, хотя все же она обратила внимание на то, с каким трудом иногда он сжимал и разжимал пальцы.

Лагерь повстанцев остался позади. Ехали долго, и, когда обрывистый берег реки преградил дорогу, отряд Нэйта свернул и поскакал вдоль ее бурлящего потока в сторону леса. Повстанцы вторглись в его владения, и утренняя тишина была нарушена топотом боевых коней.

Нэйт уверенно вел свой отряд в чащу – так сначала показалось принцессе. Лес густел, но потом деревья начали расступаться, обнажив поляну, усеянную мертвыми телами гвардейцев и повстанцев со снесенными головами и с распоротыми животами. Травяной ворс окрасился кровью. Маргарет зажмурилась. Подступила тошнота, и принцесса сильно закашлялась. К счастью, в плену ее кормили очень скудно, желудок пустовал почти сутки, и извергать наружу было нечего. Девушка прикрыла рот рукой, а Нэйт рассмеялся:

– Смотри, милочка. Если твои братья откажутся сложить оружие, то либо они, либо ты окажешься на этом поле.

Кони брезгливо обходили тела, неся всадников дальше. Повстанцы добрались до дикого луга с сочной зеленой травой. По периметру его охраняли солдаты королевской армии, которые, еще издали завидев повстанцев, вскинули оружие и приготовились к бою, но Нэйт и его товарищи спокойно приближались к лагерю. Навстречу им выехал король в окружении преданных гвардейцев. Он приказал бы стрелять в повстанцев не раздумывая, если бы не их пленница. Повстанцы спешились. Нэйт, крепко удерживая принцессу, подтолкнул ее вперед.

– Я прикажу твоему брату сдаться. Тебе надо молчать, пока я говорю, и говорить, если твой брат меня не послушает. Ясно? – процедил Нэйт.

Маргарет пришлось кивнуть. Сложно отказать, когда к горлу приставлен нож.

Повстанцы и королевские солдаты буравили друг друга взглядами. Нэйт, придерживая клинок у шеи принцессы, немного повертел им, чтобы тот блеснул на солнце. Димир застыл, в нерешительности поглядывая на нож. Молодой король был бледен, его руки напряженно сжимали поводья.

– Сдавайтесь, пока принцесса жива-здорова! – заорал Нэйт и легонько провел лезвием по плечу девушки.

Маргарет вскрикнула, а Димир поморщился, когда на коже сестры появились алые капельки крови. Губы принцессы дрожали. Брат медлил, и было ясно почему. Он не мог подвести королевство, как не мог и оставить сестру на растерзание повстанцам. Димир посматривал на сопровождавших его гвардейцев, очевидно, ожидая от них какой-либо подсказки, помощи, но те в ответ молчали и бездействовали, ожидая приказа от него самого.

Нэйт поторопил короля. Он повторил требование и снова приставил нож к нежному плечу принцессы. Она вскрикнула.

– В следующий раз нож вопьется ей в горло, – пригрозил Нэйт.

Одной рукой он удерживал Маргарет, второй играл ножом рядом с ее шеей. Принцесса знала, что если дернется, то левой покалеченной рукой мужчина не сможет удержать ее, но что дальше? Не Нэйт, так стоящие поблизости повстанцы схватят ее, или кто-нибудь выстрелит, или…

– Давай, сделай что-нибудь, – глухой голос Нэйта обжег принцессу. – Скажи брату, что тебе больно. Что тебе страшно. Тебе ведь страшно, правда?