– Я поговорил с Сингхом и все ему объяснил. Он не хочет выходить на свободу.
Его слова глухо отдались в ее ушах.
– Не может быть!
Шукла поднял бровь.
– Уверяю вас, все, чего хочет этот человек, – это остаться в народной памяти как убийца сэра Джеймса. По его собственной извращенной логике, это признание освободит его родных от позора, который навлек на них его отец.
– Но его повесят за преступление, которого он не совершал! Что же это за правосудие?
– Правосудие бывает разное, Персис, – грустно улыбнулся Шукла.
Персис уставилась на него, раскрыв рот.
– А Минакши Рай? Как же ее признание?
Шукла и Патнагар переглянулись.
– Полагаю, вы не слышали? – сказал Шукла, заерзав на своем сиденье. – Минакши Рай вчера покончила с собой в камере. Задушила себя своим шарфом.
Персис застыла, не в силах двинуться с места.
– Нам удалось скрыть ее арест от газетчиков. В прессе считают, что Ади Шанкар застрелился из-за финансовых проблем в своем клубе, а его невеста Минакши Рай покончила с собой, не выдержав горя утраты.
– Вы не можете, – прошептала Персис.
– Уже смогли.
– А как же Лал, Кэмпбелл и остальные, кто слышал их признание?
– Мы поговорили с каждым, и все согласились, что мы поступаем очень мудро.
Персис вновь боролась с желанием закричать. Даже не так – зареветь, чтобы дать выход гневу и разочарованию, которые готовы были вырваться из нее и спалить комнату дотла.
Но вместо этого она сделала глубокий вдох. Отец предупреждал ее, что этот момент настанет. От того, что она сейчас скажет и сделает, будет зависеть вся ее дальнейшая судьба. Либо она позволит себе разозлиться и получит минутное удовлетворение, либо переступит через себя и получит возможность продолжать творить добро.
Персис решила смотреть вперед и сделала выбор в пользу будущего.