Королевство изгнанных

– Только благодаря твоему Оссиликсу Калем остался в живых, и за это я у тебя в долгу.

Это должны были быть мои слова. Я притянул Лину поближе, чтобы насладиться ее ароматом.

– Лина, не кори себя, ты ни в чем не виновата. Такое часто происходит на войне. – Память вернула меня к дням перед моей смертью, к бесчисленным годам, проведенным на полях сражений, когда я наблюдал, как умирают мои друзья и семья.

Сегодняшние события ничем не отличались.

– Он прав. – Каори повернулась и проследила за членами Совета, которые направлялись к коридору, выложенному из мраморных камней, а по бокам сплетенных из корней ясеня. Лишь Язмин вернулась на поле боя. – Не волнуйся о Калеме. Прямо сейчас я все еще чувствую его. У него сильный разум. Если кто и сумеет научиться справляться с чудовищем в своей крови, так это он.

Чудовище в его крови и пустота – в сердце. Каори не могла слышать мои мысли, но одарила меня понимающим взглядом, а затем продолжила идти по коридору.

Мы молча последовали за ней в крыло замка, отведенное для гостей. Каори подвела нас к тяжелому дощатому столу, заставленному разнообразной едой, и искусно вырезанному шкафу, наполненному чистой, свежей одеждой. Указав на ванную, она вышла и закрыла за собой дверь. Впервые за несколько дней мы с Линой остались наедине.

Слова Язмин всплыли у меня в голове: «По нашим обычаям, твоему анам-кара разрешено присутствовать на слушании».

Анам-кара. Я узнал это слово, когда занимался своими исследованиями. Подобно nae miele, оно подразумевало более глубокую связь между людьми, но было что-то первозданное и древнее в языке заклинателей, отчего в душе я радовался возможности принадлежать ей.

Но Лина ни словом не обмолвилась об этом.

– Лина…

– Мне нужно помыться. – Она развернулась и направилась прямиком в ванную. – Хочу смыть и оттереть все воспоминания о нем с моей кожи.

Потирая шею, я двинулся за ней. Как только Лина вошла в комнату, вода ожила: каскадными потоками капала с потолка, как дождь, извиваясь между мраморными плитами, и пар заклубился по краям зеркала длиной до пола, протянувшегося вдоль дальней стены.

Лина сняла блузку и бюстгальтер, но ее дрожащие пальцы замерли на поясе брюк. Я заметил, как по щеке скатилась слеза, когда она коснулась подбородком плеча. Одним резким движением она сбросила брюки и нижнее белье и шагнула в водопад.

Как будто кто-то воткнул мне нож в живот и повернул несколько раз, надавливая все глубже.

Ее ноги.

Она стояла спиной ко мне и дрожала, словно опасалась увидеть мою реакцию.

Я разделся, шагнул в воду и встал рядом с ней, а потом опустился на колени. От прикосновения моих рук Лина повернулась, широко распахнув большие глаза, и прикрыла грудь, будто собираясь с силами. Боль пронзила мое горло. С нарочитой медлительностью я нежно поцеловал первый попавшийся белоснежный шрам.

Она хрипло прошептала:

– Нок.