Ждать пришлось недолго, сенатор появился, причем один – верные стражи остались за стеной. Трошич долго снимал своё пальто, грел, покряхтывая, пальцы, обхватив кружку, вдыхал тёплый пар и жаловался на неизлечимый артрит и сырую погоду.
- Ну-с, милая моя, а не подскажите ли вы мне сперва, почему вы не обратились к Корбу? Я Верховный сенатор, да только на словах, а подлинная власть, деньги, связи – всё у него. Я не жалуюсь и даже не ворчу, предположим, Корб бы никогда не пришёл вот так в «Чайник», не по статусу ему, а я – запросто, так что у всего есть свои плюсы. Но мне интересно.
- Я не хотела бы беспокоить мальёка Крайтона вопросами, которые ему… неинтересны.
- Зато интересны вам, – хмыкнул Трошич. – Что ж. Спрашивайте. И не беспокойтесь о конфиденциальности, я уже не в том возрасте, чтобы находить удовольствие в этих играх.
Я засунула в рот печенье, чтобы взять ещё несколько секунд на «подумать». Может ли Трошич вопреки своим словам заложить меня Крайтону? Конечно, может.
Но не наплевать ли мне на это в высшей степени?
- В нашем Колледже в последний день зимы убили преподавателя, – наконец, сказала я. – Было подозрение, что в деле замешаны неустановленные скверные. В помощь расследованию был приглашён один скверный, с даром чтения памяти вещей… Вы слышали эту историю?
Трошич кивнул, всё ещё любезно улыбаясь, но глаза у него стали… холодные, настороженные. Впрочем, возможно, мне это только показалось.
- И выяснилась странная вещь. Оказалось, что преподаватель – сам скверный. Однако ему не стёрли дар в двадцать один год, если не ошибаюсь, ему было около сорока. Тридцать восемь. При этом его мать утверждала, что семья не скрывала дар сына, к нему приходили сотрудники из отдела научной магицины. Однако скверному, которого привлекли к расследованию, об этом почему-то не сообщили. Я думала об этом, и у меня в целом создалось впечатление… Ну, неважно, я просто хочу понять. Сведения о легальных скверных засекречены?
- Вы меня удивили, – коротко отозвался Трошич и надолго замолчал, глотая чай и поглядывая в окно. – Да, к Крайтону с этими вопросами лучше не подходить. Я в курсе этой истории… отчасти, без подробностей. Однако вряд ли в неё посвящали студентов. Любопытно.
- Никто, кроме меня не знает, – торопливо сказала я. – А мне очень нужно знать. Это… это личный интерес, но мне жизненно важно. Чем больше я узнаю о скверных, тем больше у меня недоумения. С одной стороны, их ненавидят и боятся, хотя явных причин для этого я не вижу. С другой стороны, их привлекают к расследованию и считают полезными. Запирают в приютах и морят голодом, не разрабатывают лекарства для них, хотя такое возможно… мальёк Сиора же какие-то придумал. И в то же время есть те, кто живёт почти полной жизнью, как убитый преподаватель Реджес Симптак. Всё это… на мой взгляд лишено логики.
- В каком-то смысле вы правы, – хмыкнул мальёк Трошич. Подпёр ладонью подбородок. – Скверные, ох, уж эти скверные… Ну, я попробую ответить на ваш вопрос, только попробую, не обессудьте. Есть отдел научной магицины, тот, в котором одно время вовсю активничал ваш приятель Рабрай Карэйн, подотчетный нашему общему приятелю Корбу Крайтону. Финансирования у отдела в целом мало, поле деятельности отнюдь не ограничивается скверными. Так или иначе, скверные – это меньшинство, и всегда можно заявить, что глупо решать проблемы меньшинства, когда не решены проблемы большинства. А проблемы большинства никогда не заканчиваются, смекаете? Есть целый список болезней благоодарённых, которые у нас ещё не умеют лечить: не отращивают отсечённые конечности, например. И остро стоит вопрос с неодарёнными, коих также гораздо больше, нежели скверных.
- Тем не менее, мальёк Сиора…
- Был гениальным, но вздорным стариканом, который имел деньги и имя, и мог сходить с ума, как ему заблагорассудится. Например, он выявил жабью чуму – представляете? Не спрашивайте, что это такое, я не знаю подробностей. Но он вот выявил, потратил на это, кажется, полгода жизни – крайне важное исследование! И как лечить некоторые скверные хвори – тоже. Но он финансировал себя сам.
- Его вдова говорила, что после его смерти все его достижения были изъяты.
- Совершенно верно. Знание – это оружие. И скверные – это оружие. Могущественное орудие-сюрприз. Стреляет неизвестно какими ядрами в неизвестном направлении. Взяли бы вы такое на поле боя? Позволили бы завладеть им противнику? О, нет. Я бы запер его в бункере до «лучших времен», чтобы когда-нибудь потом разобраться, или вообще уничтожил. С этими «лучшими временами» есть одна проблема: они обычно никогда не наступают.
- И всё же…
- Да, останавливайте меня. Так вот, есть отдел научной магицины, а есть специальный отдел контроля над скверными. Это две разные организации. И хотя иногда у них общие подопечные, они крайне не любят друг друга. Впрочем, отдел контроля не любит сам себя, – Трошич утробно рассмеялся. – Никто его не любит, и они никого, даже полицию. Тамошние сотрудники – те ещё упыри. У них есть свой маленький личный научный отдел, занимающийся строго засекреченной деятельностью. Впрочем, легко догадаться, какой: контролем. Им не надо лечить скверных. Им надо контролировать их. Властвовать над ними.
- Не понимаю, – искренне сказала я, чувствуя, как от многословного сенатора начинает болеть голова.
- Ладно, неважно, – снова снисходительно улыбнулся сенатор. – У вас совершили убийство. Кто этим занимается? Обычная полиция. Отдел по контролю скверных узнает, что произошло убийство их человека, разумеется. Но по факту о том, что это их человек, они не могут сказать, потому что не хотят утечки информации о скверных среди нас – представляете, какая паника поднимется? Кстати, страх – ещё один инструмент контроля.
ebooksa