Через пять минут Стефани начинает дышать спокойнее.
«Ладно. Поняла. Дошло».
«Это тебе так кажется».
Мими видит эту женщину все более отчетливо. У нее есть ребенок, и не один. Она жаждет позаботиться даже о терапевте. Ее муж, спустя десяток лет стал вежливым и отстраненным, этаким медведем в берлоге. Секс в лучшем случае похож на рутинный техосмотр. «Но ты ошибаешься, — говорит себе терапевт, размышляя. — Ты ничего не знаешь». Мысль превращается в трепет мельчайших мышц лица. «Просто смотри». Этого должно хватить для исправления и исцеления любого разума.
Через десять минут Стефани начинает ерзать. «Когда же начнется волшебство?» Мими не опускает глаз. Несмотря на рутину, пульс Стефани учащается. Она подается вперед. Ее ноздри раздуваются. Затем она вся расслабляется, от макушки до лодыжек. «Ну вот, понеслось. Мне скрывать нечего».
«Ты понятия не имеешь, что именно я вижу».
«Надеюсь, всякая хрень не покинет стен этой комнаты». «Эти стены надежнее, чем в Вегасе».
«Толком не понимаю, что я здесь делаю».
«Я тоже».
«Сомневаюсь, что ты бы мне понравилась, если бы я познакомилась с тобой на вечеринке».
«Я и себе-то не всегда нравлюсь. На вечеринках — почти никогда».
«Все это никак не может стоить таких денег. Даже если я останусь на весь день».
«Какую сумму ты готова заплатить за то, чтобы на тебя смотрели без осуждения столько времени, сколько тебе нужно?»
«Кого я обманываю? Это деньги моего мужа».
«Я живу на наследство отца. Которое, возможно, было украдено».
«Я позволила мужчинам определять меня».
«На самом деле я инженер. Я только притворяюсь психотерапевтом».
«Помоги мне. Я просыпаюсь в три часа ночи от того, что что-то черное царапает мою грудь».
«На самом деле меня зовут не Джудит Хэнсон. Мое настоящее имя — Мими Ма».
«По воскресеньям, когда садится солнце, я не хочу жить».