- Да, синьор. Я разделила постель со своим мужем.
Альдо застонал чуть слышно.
- Дженевра! Ты проклята! Ты понимаешь это?!
Дженевра покачала головой. План, оформившийся накануне в ее голове и казавшийся таким логичным, оказалось нелегко облечь в слова.
- Я понимаю это, синьор, но сдается мне, немного по-иному. Мы с вами прокляты вместе. И я, честное слово, рассчитываю, что вы изыщете способ нас спасти.
Альдо вздохнул, взял Дженевру за подбородок и вложил в ее губы виноградину. Это был удивительно интимный жест, вызывающий во всем теле трепет. Дженевра прикрыла глаза и губами коснулась пальцев мужчины.
- Чем ты слушала, любовь моя? Условия невыполнимы, а срега, которая могла бы разбить собственные чары, мертва.
- Ты слышал о моем Даре? - Дженевра позволила себе улыбку. - Я могу оживлять изображенное. Мы идеально подходим друг другу, Альдо. Ты напишешь портрет этой Вероники, я оживлю ее, и мы сможем поговорить.
Альдо вдруг рассмеялся, громко, заливисто, заразительно. По коже пробежали мурашки. Дженевра не знала до сих пор, что же испытывает к Альдо Ланти, но ей очень нравился его смех. В нем было столько жизни!
- Я согласен, что мы идеально подходим друг другу, Дженевра. Во всех смыслах. Но если бы все было так просто. Чтобы написать магический портрет, мне нужно что-то относящееся к человеку: волос, ноготь, кусочек кожи.
Дженевра посмурнела. Ей явно не приходило в голову, что могут возникнуть такие трудности. Альдо улыбнулся и, не удержавшись, быстро поцеловал жену в приоткрытые губы, хранящие вкус виноградного сока и горечь кофе.
- Но… ты знаешь, где она похоронена?
Дженевру захотелось потрепать по голове, до того она выглядела расстроенной. Вместо этого Альдо вновь поцеловал ее, прижимая к себе. Оторвавшись от мягких губ, он щелкнул жену по носу.
- Вероника похоронена на старом кладбище на острове Нищих. Это опасное место.
– Но мы можем хотя бы попытаться!
Альдо со вздохом поднялся, чувствуя во всем теле приближение превращения. Чары только затронули Дженевру, но скоро и она начнет ощущать это настойчивое стремление внутреннего зверя вырваться на волю. Расчет ее — если это был расчет — оказался верен. Альдо сдался, когда речь шла о нем, смирился с тем, что проклятье снять нельзя. Но он не мог обречь на это Дженевру.
- Оставайся здесь. Мне нужно это обдумать. А еще разузнать новости и найти для тебя одежду.
И, поцеловав жену в лоб, Альдо стремительно вышел.
* * *
В городе что-то неуловимо поменялось, и Альдо не нравились эти перемены. Они были враждебны, чужды. От них пахло дурно. Сидонья точно застыла в ожидании. Альдо облетел город, отмечая неприятные свидетельства пожаров и погромов. У одного из борделей подешевле побили окна, и их теперь закрывали массивные, грубо сколоченные щиты. Дурное дело, если в Сидонье начинают нападать на шлюх.