— Ну пошли.
В подвале черно — хоть глаза вынимай и оставляй на полке у лестницы. Раш держит в зубах фонарик и возится с генератором — ящик в полу, не больше микроволновой печи размером. Что-то у него не ладится — он невнятно, но очень витиевато ругается.
— Тебе помочь?
— Фиди фпокойно…
— Да хоть фонарик подержу…
— …ладно. Иди сюда…
Я как могу осторожно спускаюсь по крутой лестнице — и все равно соскальзываю под коротким приступом головокружения, ойкаю и брякаюсь задницей на ступеньку. Тур подрывается ко мне быстрее, чем я успеваю даже ощутить тупую боль в копчике.
— Ну твою ж мать!.. — восклицает он, обхватив меня за плечи и даже слегка встряхнув. — Смотри под ноги, бестолочь!..
— Да все нормально…
—
— А?..
Я отупело пялюсь на ладонь, от которой запоздало идет гудящая волна боли — в попытке удержаться она мазнула по шершавой поверхности стены и теперь наливала кровью россыпь мелких порезов.
— Твою мать, твою ж мать, — Раш выворачивает карманы, раскручивает тюбик и роняет крышку, дергает ладонь на себя, чтобы выдавить на нее как минимум половину — в десятки раз больше, чем нужно.
— Это ерунда… ты себя лучше помажь…
— Тоже мне… героическая женщина… — бормочет он, явно меня не слыша, торопливо растирая мазь по ладони, почти причиняя боль. — Почему вас так легко… поранить?.. какого шерха ублюдочного… так много крови…
Это мой вопрос должен быть… Отброшенный фонарик освещает половину его лица — залитую кровью, искаженную, словно все нервы в нем выкрутили, натянули под неестественным углом, лишив всех привычных очертаний. Он ожесточенно замазывает мою ссадину, словно ему…
— Раш?..
— Ну чего?
— Ты что… крови боишься?
— … сдурела, что ли? Чего это мне крови бояться?