— А при чем тут он?
— Ну… после того раза… он тебе что-то говорил?
— Нет, — не врет, выглядит удивленным. — Он мне морду начистил знатно, но… дело не в нем. Стал бы я ради него так стараться…
— То есть, — внутри пузырится, шипит и лопается догадка, — ты все это… только из-за меня? Из-за того, что я… сказала?
— И сделала.
— Тебя так впечатлило показательное самоповреждение? — нет, ну в самом деле, ну не могло же…
— Да, впечатлило! — рявкает он внезапно мне в лицо. — Как можно саму себя вот так брать и резать?! Ты нормальная вообще?!
— Извини…
— Где твой инстинкт самосохранения? Или у твоего вида он отсутствует?!
— Прости, я правда…
— Ааа, шерхи меня растереби… Нет, серьезно,
— Это… не так уж и сложно. Если представить, что рука не твоя…
— Даже слышать не хочу. Хватит. Просто пообещай, что никогда больше не будешь так делать. Если увижу или узнаю, а я узнаю, будь уверена, я тебя…
— Что? — нет, мне правда интересно, что он сделает, он и сам скорее всего не знает, вон как разошелся…
— Я тебя в госпиталь военный сдам. Там вечно медсестер не хватает. Может, ценность жизни усвоишь.
Наверное, что-то такое у меня на лице… он вдруг затихает, смотрит внимательно… а потом спрашивает совершенно другим голосом:
— Что с тобой случилось?.. Это ведь… неправильно. Так не должно быть у живого существа.