Сестрица Кейт не понимала, почему это недоразумение должно продолжаться. Она уверенно улыбалась: скоро это все прекратится.
В воскресенье Кейт попросила старшего брата отвезти ее покататься.
– Не на автомобиле, хочу проехаться в экипаже. Тогда я смогу разговаривать.
– Конечно, – с улыбкой ответил Уильям, а Бертрам, который случайно услышал разговор, тихо добавил:
– Как будто есть на свете лошадь, которая могла бы ей помешать.
На прогулке Кейт немедленно начала болтать, но не переходила к заветной теме, пока искусными наводящими вопросами не заставила Уильяма пуститься в радостное перечисление немыслимых достоинств Билли. Тогда она сказала:
– Уильям, почему ты не уговоришь Билли переехать к тебе?
Уильям неуклюже заерзал на месте, как всегда делал, когда ему задавали неудобные вопросы.
– Моя дорогая Кейт, я ничего не хочу так, как этого, – ответил он.
– Тогда почему ты этого не сделаешь?
– Я надеюсь… когда-нибудь.
– Но почему не сейчас?
– Я боюсь, что Билли еще… не готова.
– Чепуха! Молодые девушки часто и сами себя не понимают. Просто нужно немного надавить. Любовь творит чудеса… иногда.
Уильям зарделся как девушка. Для него эти слова имели одно лишь значение: любовь Бертрама к Билли. Уильям никогда не говорил об этом предполагаемом романе ни с кем. Он даже думал иногда, что никто, кроме него, ничего не замечает. И когда сестра походя коснулась этой темы, он страшно удивился.
– Значит, ты тоже это заметила?
– Заметила! – засмеялась Кейт, уверенно глядя на покрасневшего Уильяма. – Еще бы! Это все заметили!
Уильям покраснел еще сильнее. Любовь всегда казалась ему священной, он полагал, что о ней следует говорить шепотом и в сумерках. Веселое обсуждение чужой любви среди бела дня его смущало.
– Ладно, Уильям, – продолжила Кейт, – поговори с Билли и реши все раз и навсегда. Это тебя мучает, я же вижу.
Уильям снова неловко заерзал.