– Думала, у тебя много дел, – тихо проговорила я.
– Если тебе нехорошо, я всегда найду для тебя время.
Мурашки побежали у меня по спине, но потом меня захлестнула волна паники. Бенедикт просунул руки под мой свитер, и я в ужасе отскочила в сторону, уклоняясь от прикосновений.
В его взгляде отразилась боль, уколов меня сильнее ножа. Бывали дни, когда мне требовалось отдалиться от него, и тогда я предупреждала об этом. Бенедикт спокойно принимал мое желание побыть на расстоянии от него. Но так я еще никогда не поступала.
К счастью, он быстро вернул себе контроль над эмоциями.
– Хочешь побыть одна? – спросил он, не оставляя мне сомнений в том, что понял мои чувства.
Кивнув, я кашлянула.
– Прости…
– Не надо извиняться. Увидимся за ужином.
– Хорошо, – проговорила я, пытаясь улыбнуться. – До встречи.
Попрощавшись, он вышел из музыкального зала. С отчаянно колотившимся сердцем я смотрела ему вслед, пока дверь не закрылась. Тогда я опустилась на табурет и спрятала лицо в ладонях. Рукоять кинжала давила мне на ребра, а по спине стекал холодный пот. Чудом не попалась. Близко, очень близко.
А ведь это только начало.
Мне удалось добраться до спальни без происшествий и спрятать кинжал под расшатанной половицей возле кровати. И только после этого я смогла вздохнуть с облегчением. Но расслабляться я не могла, вечером мне предстояло совершить самую страшную часть работы. Сколько бы я ни уговаривала себя, я не была к этому готова.
Остаток дня я провела в спальне, беспокойно ходя из угла в угол. Мне стоило огромных усилий подавить желание сбежать. А спустившись к ужину и заняв место напротив короля, я хотела лишь одного: кричать. Но не могла произнести ни слова.
Если я решусь… Если переступлю эту черту, значит, сегодня – наш последний вечер вместе. И последняя ночь. А Бенедикт ни о чем не догадывался. Никогда больше я не заговорю с ним, не смогу даже попрощаться. Он покинет меня, не сказав ни слова на прощанье, не услышав моих объяснений. С радостью я призналась бы ему во всем, здесь и сейчас. Я была не в силах терпеть эту ложь, она разъедала меня изнутри.
Ужин прошел в неловких светских беседах, по большей части поддерживаемых Лирой. Бенедикт исподлобья наблюдал за мной, озадаченный моим поведением, а я без аппетита ковырялась в тарелке. К горлу подкатывала тошнота.
В конце концов мы остались наедине в спальне. Казалось, я в любой момент рассыплюсь на части. Как я могла собраться с силами? Мысли разъедали мозг, а в сердце зияли раны. И я нанесла их сама – это ужасало больше всего.
Тихо прикрыв дверь, Бенедикт замер. Он следил за каждым моим движением: одного его взгляда было достаточно, чтобы уничтожить меня.
– Я сделал что-то не так? – спросил он.
Только не реви! Я должна вести себя естественно, не время срывать маску. Но каких усилий стоила мне эта роль.