– Нет, – выдавила я, сдерживая слезы. Правда, объяснений своему странному поведению я не находила. Наверное, полгода, проведенные рядом с ним, не оставили места для лжи.
Кивнув, Бенедикт задумался.
– Чем тебе помочь? – спросил он. – Приготовить ванну? Или сделать массаж? Хочешь, спустимся в музыкальный зал, я сыграю тебе на арфе?
Лучше бы ему прекратить, умоляю.
– Спасибо, ничего не нужно, – чуть слышно выговорила я.
– Хочешь, оставлю тебя одну? Переночую в гостевой спальне.
И откуда в нем столько нежности и чуткости? Прояви он жестокость – это значительно облегчило бы мою задачу. Будь он тем чудовищем, которым его считали, я не влюбилась бы в него.
Покачав головой, я проглотила вставшие в горле слезы.
– Пожалуйста, обними меня, – пробормотала на одном дыхании, и Бенедикт шагнул ко мне, заключив в крепкие объятия. Я прижалась лицом к его груди и вцепилась в рубашку.
Он ласково поглаживал меня по спине, и я собирала остатки решимости. Всего на одну, последнюю ночь я должна вжиться в роль, в которую и сама не верила, понимая, что не разыгрывала чувств. Все было по-настоящему. Они пылали в груди, измучив меня – бессмысленно было отрицать это.
Скользнув руками по шее Бенедикта, я притянула его ближе, чтобы дотянуться до губ. Он ответил на поцелуй, но вскоре отстранился. Осторожно разорвав объятия, он пощекотал кончиком носа мне щеку.
– Сегодня ты ставишь меня в замешательство, – прошептала он, и я вздохнула.
– Прости.
– Не извиняйся. Просто не понимаю, чего ты хочешь от меня. Или не хочешь?
В отчаянии я сильнее сжала его в объятиях.
– Ты такой милый, – прошептала я, и Бенедикт негромко рассмеялся.
– Так меня еще никто не называл.
– Но это правда!
Он легко поцеловал меня в висок.
– Ладно, поверю тебе на слово.