Несущественная деталь

— Миллиард с четвертью! Тебя это удовлетворяет, сучка? Иди — пересчитай их, если не веришь мне. Мне насрать. Ты начинаешь меня утомлять. Да, я забыл сказать: для тебя это будет не только развлечение: с каждым убитым ты будешь перенимать частичку его боли. Чем больше убитых, тем сильнее боль. В конечном счете боль усиливающегося голода и боль, воспринятая тобою от убитых, сравняются. Возможно, ты снова потеряешь разум, но не волнуйся — мы решим эту проблему. К тому времени я наверняка придумаю для тебя что-нибудь более соответствующее твоим заслугам. — Царь демонов ухватил раскаленные докрасна концы подлокотников своего громадного трона и с ревом приподнялся, надвигаясь на нее, она замолотила крыльями, откатываясь назад. — А теперь пошла отсюда в жопу. И начинай убивать. — Он махнул громадной рукой.

Она почувствовала, как проглотила слюну, ощутила тошноту в животе; жуткая, мучительная потребность улететь, казалось, подталкивает ее крылья и стянутые мускулы, но она осталась на месте, медленно взмахивая крыльями.

— Прин! — прокричала она. — Что случилось с Прином?

— Кто? Что?

— Прин! Мой друг, с которым я пришла сюда! Скажи мне — и я сделаю то, что ты хочешь.

— Ты сделаешь то, что я хочу, нравится тебе это или нет, маленькая сучка, гнездилище червей!

— Скажи мне!

— Убей мне тысячу — и тогда я подумаю об этом.

— Обещай! — прокричала она.

Громадный демон снова расхохотался.

— «Обещать»? Ты в Аду, кистозная идиотка! Если бы я и стал что-то обещать, то только для того, чтобы нарушить обещание. Катись, а то я передумаю и ради удовольствия переломаю твои обтруханные крылья. Возвращайся, когда подаришь незаслуженный конец десяти по сто душ, и я подумаю, сказать ли тебе, что случилось с твоим драгоценным «Прином». Пошла вон. — Он словно попытался схватить и раздавить ее громадными руками, размером каждая с ее тело, когтистыми и загребущими.

Она подалась назад, рухнула вниз, ушла в сторону и снова набрала высоту, оборачиваясь на громадного демона, который сидел на своем громадном мерцающем троне, дым, вызванный его недавними движениями, клубился в воздухе вокруг него.

Своего первого она убила в тот же вечер, когда уже тускловатый свет перешел в красноватые, бессолнечные сумерки. Это была молодая женщина, насаженная на ржавую рогатину, стоящую на холодном склоне холма над хилым кислотным ручейком; она почти непрерывно стонала, кроме тех редких моментов, когда набирала в легкие достаточно воздуха, чтобы закричать.

Чей приземлилась, прислушалась — это несчастное существо пыталось говорить, но разобрать что, было невозможно. Она помедлила, оглянулась — нет ли вокруг чего-то знакомого, но она с Прином в свое время пряталась на другом склоне.

Она заплакала, обняв женщину своими громадными темными крыльями и стараясь не порвать кожистые перепонки об острые колючки. Чей почувствовала, как душа женщины вышла из ее переломанного, перекрученного тела, перешла в ее, Чей, тело, а потом исчезла полностью, рассеялась как облачко в жаркий, сухой день.

Она испытала какое-то иное чувство голода и отъела немного от тела, разодрав шкуру, чтобы добраться до сочных ягодичных мышц.

Она осталась там на какое-то время, переваривая съеденное.

Потом у нее разболелся зуб.

Она стала ангелом в Аду.

ГЛАВА 21