— У Маргариты Владимировны.
— А-а, зав гинекологией. Операция совместная предстоит? Тактику вырабатывают?
— Ага, тактику, — прыскает Марина, — в общем, вы идите.
Что она имела в виду, до меня доходит только спустя минуту. Уши начинают гореть, я возмущённо фыркаю и, толкнув дверь, залетаю в кабинет. Да, действительно, история лежит прямо на столе — беру её и торопливо выхожу.
Только делаю шаг по направлению к палате Германа Эдуардовича, как меня останавливает знакомый окрик:
— Стоять! Кто вам разрешил заходить в мой кабинет?
Проглатываю тоскливый вздох и разворачиваюсь к подошедшему мужчине.
— Анна… Николаевна?
А кого он ожидал увидеть? Хмурюсь, глядя на Добрынина, который осматривает меня снизу доверху, цепляется взглядом за распахнутый халат, расстёгнутую молнию, сглатывает, а потом просто по щелчку приходит в бешенство. Я запоздало соображаю, что декольте можно было и поменьше сделать.
— Эт-то ещё что такое?!
Глава 4
— Вы почему не в форме?! Что вы себе позволяете? — шипит зав.
— У меня выходной… — начинаю говорить, но меня тут же перебивают.
— И что? Если вы явились на работу, вы должны соблюдать санэпидрежим! А это значит — хирургический костюм, халат, волосы прикрыты, на лице маска! Какого х… я должен объяснять старшему ординатору очевидные вещи?!
Ага, а сверху противогаз и костюм полной химзащиты! Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы закатить глаза. Надоело! Уже открываю рот, чтобы ответить какой-нибудь резкостью, но тут слышу голос, доносящийся из соседней палаты.
— Никита Сергеевич, зайдите, пожалуйста, — зовёт Герман Эдуардович.
Добрынин обжигает меня взглядом и проходит вперёд. Я иду следом, захожу внутрь.
— Аннушка, будьте добры, прикройте дверь.
Герман Эдуардович стоит посреди палаты уже одетый в старомодный, но элегантный костюм, в руке держит шляпу, другой слегка опирается на деревянную трость — и выглядит, как настоящий джентльмен из какого-нибудь романа.
— Что-то случилось? — Добрынин обращается к старику первым, и, честно сказать, я удивлена уважением, которое звучит в его голосе.