Я совсем недавно пересматривала «Гусарскую балладу» и помню сцену Шурочки с Кутузовым.
— Ну надо же! — в глазах моего собеседника появляется интерес. — Не ожидал.
— Герман Эдуардович, — возвращаюсь к нашему разговору, — вы, конечно, можете написать отказ от госпитализации, и всё же я очень прошу вас этого не делать.
— Ну что ж, Аннушка, только ради вас, — старик откидывается на подушки, я вижу, что он… ну не то чтобы расстроен, но как-то погрустнел, и мне становится его жалко.
— Вас дома кто-то ждёт? Я бы не хотела, чтобы вы остались без наблюдения. Если вас встретят, то, может быть…
— Нет, Аннушка, — он говорит спокойно, — я живу один.
Я замолкаю, становится неловко. Наверное, его жена умерла, но неужели ни детей, ни родни? Вдруг чувствую родство с этим почти незнакомым мне человеком. У меня есть подруги, но у них всё равно своя жизнь — у Маруськи сын, Мари теперь замужем — мы буквально неделю назад отпраздновали их с Ильёй свадьбу.
— Герман Эдуардович, а давайте, я вас провожу? — произношу внезапно, и мне тут же становится не по себе. Кто я ему, зачем вообще полезла, наверняка это выглядит подозрительно. — Извините, — иду на попятный, — не знаю, почему я…
— На самом деле мне это будет очень приятно, — мужчина выглядит удивлённым и довольным одновременно, — но только зачем же вам тратить своё время?
— Вы ведь мой пациент, я несу за вас ответственность, — смущённо улыбаюсь.
— И вы меня выпишете побыстрее? — он слегка пожимает плечами. — Не люблю я больницы.
— Только не сегодня, хорошо? Завтра! — говорю, пролистывая его историю болезни. — Прямо с утра. Сейчас я сменюсь с дежурства, а на следующий день приеду за вами и выписку оформлю!
— Ну что ж, договорились, Аннушка, — Герман Эдуардович смотрит на меня с улыбкой. — Но только тогда в благодарность за вашу услугу я приглашаю вас, скажем, на ужин! Как вам идея?
— Свидание? — улыбаюсь весело. — Отлично! Я обязательно надену что-нибудь симпатичное!
— Сто лет не был на свидании, — в тон мне отвечает мужчина.
— Не может быть, сколько же вам уже?.. — округляю глаза в притворном ужасе.
— О, нет, — он смеётся. — На такие вопросы я не отвечаю, даже столь красивым девушкам!
Я выхожу из палаты в прекрасном настроении и настолько поглощена своими мыслями, что широко и приветливо улыбаюсь идущему навстречу…
Ой, блин, это же Добрынин! Который, похоже, настолько опешил от моего выражения лица, что замер на месте чуть не с приподнятой для шага ногой.
— Ан-на Николаевна, — зовёт меня, чуть запинаясь, — вы что здесь… — прокашливается, и продолжает уже более уверенно: — У вас дежурство закончилось.